Операция состоялась через месяц, тетя осталась у нас. Жила она в другом городе и из-за этого ругалась с мужем. Помню, вернулся из школы и пошел в больницу пешком, экономя деньги, собирал тогда на новый футбольный мяч. Когда зашел в палату к маме, то сразу понял, что что-то не так. И дело было не в бледном лице мамы, и не в капельнице, торчащей из ее вены. В самой палате было ощущение чего-то непоправимого, запах утраты. И тогда мне мама сказала, что больше никогда не сможет ходить. Смысл слов до меня дошел не сразу. А потом, когда шум крови в ушах утих, меня первый раз в жизни пронзил дикий, первобытный страх. Я рухнул рядом с матерью на кровать и заплакал у нее на груди, как слабак.
С того момента все для нас изменилась. Маргарита с Оксаной переехали к нам. Муж бросил их с дочерью. И первый год жизни был похож на настоящий ад, в прямом смысле этого слова. Людей в двухкомнатной квартире стало больше, половину места занимала мамина инвалидная коляска, в которую она наотрез отказывалась садиться. Она просто лежала в зале и смотрела в потолок. Оксана часто плакала, Рита на всех срывалась, я старался не находиться дома. Нашел работу на стройке и начал курить. Казалось бы, в тринадцать лет ничего не должно волновать, кроме футбола и друзей. А меня волновало, словно барабанная установка долбила в мозгу. Постоянно думал, как обеспечить семью, где заработать.
Однажды поздно пришел домой и услышал, как мать горько плачет в объятьях сестры, говоря, что больше жить не хочет…
В общем, есть о чем вспомнить и что рассказать, главное, что все разрешилось. Я постоянно уговариваю маму пройти обследование заграницей, в лучших клиниках, но она отказывается. Характер показывает. Но я знаю, что она не хочет тратить деньги отца. По этой же причине она до сих пор живет в двухкомнатной квартире без каких-либо удобств.
Приехал в больницу, нас тут же встретили, прикатили коляску и завели внутрь.
– Вы вообще меня не слышите, может, я и инвалид, но у меня есть право голоса!
– Ты уже третий раз за два месяца падаешь с коляски. Это ненормально, – сказал я.
– Мне пятьдесят четыре года, конечно же, это нормально, – возразила мать.
– Вот когда доктор так скажет, тогда мы поверим, – поддержала Маргарита.
Мы въехали на этаж, где нас тут же встретил дежурный врач и после пары минут опроса начал проводить тесты. Мы с Ритой остались ждать в приемной.
Через пару часов врач пригласил нас в свой кабинет, я закатил маму, и сам устроился в кресле напротив врача, Рита села около мамы на кушетку.
Врач поправил очки на переносице и глубоко вздохнул.
– Боюсь, у меня для вас неприятные новости. У Татьяны Денисовны обнаружили гидроцефалию, проще говоря, водянку головного мозга…
Что там дальше говорил врач, я не слышал, меня снова пронзил дикий страх.
***
Несколько дней спустя…
Голова болела жутко, такое чувство, что кто-то взял тупое мачете и пытается раскроить мне ее надвое. Я забыл, когда последний раз спал нормально. Как только закрываю глаза, так перед мысленным взором стоят снимки матери. Она наотрез отказывается ехать за границу… А нашим врачам я не доверяю. Я пытался вывести ее так, без согласия, но мама спрятала свои документы, а без них мы бессильны! Рита ищет их по всей квартире, но пока безрезультатно. Ребячество какое-то. Я постоянно на нервах. Сам заметил, что стал больше пить, вливаю в себя литрами выпивку, и она, сука, меня не берет.
Мой кабинет обходят окольными путями и крестятся, вся хе*ня в реале дает о себе знать и тут.
Как же хочется все бросить к чертям и укатить, расслабиться, забыться. Но нельзя, потому что «добро пожаловать во взрослую жизнь, твою мать».
К концу дня глаза и плечи болели нещадно, на вечер еще запланирована поездка по подбору квартиры для Рахимовой. На встречу с риелтором должен был Миша вместе с Вольской ехать. Но я подумал, что не стоит упускать шанс побыть с девушкой наедине, раз решил приручить ее, подобраться поближе.
К концу дня глаза и плечи болели нещадно, на вечер еще запланирована поездка. Черт. Удивительно, что всего лишь несколько дней назад я по-настоящему считал, что проблема выбора квартиры в подарок на день рождения маме – это головная боль. А теперь, зная всю правду о мамином состоянии, я думаю о том, что готов с утра до ночи носиться в поисках жилья для нее, лишь бы иметь возможность подарить ей еще немного времени.
Я уже несколько дней не видел девушку, с того нашего ужина. Только мельком, кивок головы, и каждый идет по своим делам. Мне сейчас не до нее. Но я с удивлением понял, что жду нашей поездки. Она мне кажется очень воодушевляющей, словно глоток воздуха.
В кабинет постучали, и, не отрывая головы от бумаг, я разрешил войти. По цоканью каблуков я узнал Катю.
– Привет, – томно поздоровалась девушка. Я просто кивнул.
Почувствовал, как она подошла ближе и начала разминать затекшие мышцы плеч.
– Я скучала, Захар,– сказала та, продолжая массировать плечи.
– Занят был.
– Ты так напряжен, тебе нужно расслабиться.
Я поднял на голову и посмотрел на нее, приподняв бровь. Думаю, что не такая уж и плохая это идея, чтобы отвлечься. Трахать я ее не собираюсь, а вот от старого доброго минета не откажусь.
– Встань на колени и ползи в центр ковра, – не прошло и секунды, как девушка в обтягивающем коротком белом платье и туфлях на высоких шпильках поползла по ковру. При каждом движении ее платье задиралось все выше и выше. Она доползла до указанного места и стала ждать дальнейших инструкций.
– Сними верх.
Без промедления Катя стянула бретельки вниз, оголяя идеальную грудь. Я встал с кресла и подошел к ней. Остановился рядом и взял свой член в руку, сжимая сквозь ткань брюк.
– Хочешь его?
– Да, – с придыханием ответила та. Криво усмехнулся и расставил ноги на ширину плеч.
– Тогда начинай, девочка.
Ее ловкие пальцы тут же расстегнули молнию брюк и вытащили член на свободу. Она сперва медленно облизала ствол, а затем легонько начала посасывать головку. Руками играла со своей грудью, теребя соски.
С высоты своего роста смотрел, как член исчезает в глубине ее влажного горячего рта, как она старается принять его как можно глубже. Кабинет наполнили характерные звуки. А я так и не смог отвлечься. Реально чувствовал, что сегодня я не кончу, несмотря на умелые движения Екатерины. Надо ей путевку на Бали подарить, она ведь старается.
Когда я уже хотел сказать девушке остановиться, понял, что мы не одни. Нет, я ничего не услышал. На каком-то подсознательном уровне понял. Посмотрел в сторону дверей и увидел, как на пороге застыла Регина, широко раскрыв глаза и приложив ладонь к губам.
Я никогда не был любителем зрителей во время сексуальных утех, но сейчас? В данный момент по телу прошла такая волна страсти, такая похоть, что я думал, кончу на месте. Оторвав губы Кати от себя, схватил ее за волосы и заставил встать на колени. Приставил член к ее груди и грубо сжал. Начал вколачиваться, трахать Катю меж грудей, она специально высунула язык и при каждой фрикции касалась чувствительной головки.
