– Он тебе понравился?
Голос Кузнецова звучит приглушённо, пока сам Глеб вжимает её собой в край туалетного столика, возле которого стоит Еся, пытаясь снять серьги чуть дрожащими пальцами.
– Кто?
– Ты знаешь, о ком я.
– Понравился. А тебе?
– Да. И разонравился, как только захотелось его убить.
– Почему не убил?
– Потому что он тебя не оттрахал.
– Разумно.
– Иногда сам себе удивляюсь.
– Что-то не так?
Она выгибается, когда Глеб задирает её юбку и сжимает пальцами ягодицы. Хватается за края столика, но покорно разводит ноги шире.
– Всё так. Хочу тебя трахнуть.
– Тогда чего ждёшь?
– Не жду. Растягиваю. Удовольствие. Сними блузку.
– Сам сними.
– Сними, б*ядь, блузку.
Тихо, угрожающе, прикусывая до боли плечо через тонкую ткань.
Еся стаскивает блузку, берётся за застёжку бюстгальтера, на что Кузнецов довольно грубо откидывает её руки. Опускает чашечки вниз, и они подпирают грудь так, что она высоко торчит.
Есения снова похожа на шлюху, готовую к тому, чтобы её оттрахали. И Глеб знает это. Знает, что она течёт только от того, что видит его позади себя.
Юбка на поясе, ноги облачены в чулки, груди касается прохладный воздух. Еся чуть покачивается на высоченных шпильках. Они – особый фетиш Глеба, он особенно любит, когда она скрещивает на его пояснице ноги, обутые в подобные туфли. В то время, как вбивается в неё так глубоко, будто непереносимо хочет растянуть.
– Подними ногу, тебе будет удобно положить её на край столика, – спокойным, но в то же время хриплым тоном произносит Глеб. И она подчиняется, кладя согнутую в колене ногу на столик, так, что полностью открывается ему.
– Влажно. Ты его хотела?
– Нет.
– Тогда почему течёшь?
– Для тебя.
– Правильно.
Он начинает ласкать её. Грубо, беспощадно. И Еся знает, что ничто не заставит Кузнецова остановиться. Даже если она охрипнет от криков и станет умолять его прекратить – он всё равно будет продолжать. Потому что хочет этого.
И потому что знает – этого хочет и она.
Позже, когда Еся лежит рядом с Глебом на прохладных простынях в номере отеля, она может думать только о том, насколько острым может быть безумие, в котором она живёт с тех пор, как один невыносимый мужчина вышел из своей чёрной тонированной в ноль машины и окинул её быстрым взглядом. Насколько сладко и болезненно находиться в том сумасшествии, частью которого она стала давно и неотъемлемо.
Кузнецов хмурится, во сне растирает ладонью лицо и поворачивается к ней спиной.
Идеальный и сводящий с ума.
На его затылке, ровно по линии волос, красуются яркие буквы: проклятие.
И рядом чуть менее приметные, составляющие фразу: «Моё проклятие – Есения».
Еся улыбается, откидываясь на подушке и делая глубокий вдох. Вся её жизнь в последние несколько месяцев – череда странных событий. Но живя именно так, она впервые за долгие три с лишним десятка лет чувствует себя настоящей.
«Моё проклятие – Есения».
Она всегда будет рядом с Глебом, даже если он прогонит её, даже если исчезнет в одном из бесконечных других миров, о которых она пока не знает ровным счётом ничего.
Еся всё равно всегда будет рядом с Кузнецовым.
Его личным проклятием.
С которым он никогда не пожелает расставаться…
