Он с силой разжал её руки и вышел из кухни, оставляя Есе два желания: пойти за ним и остаться на месте. И она выбрала второе. Ей только предстояло узнать его лучше, чтобы понимать, когда стоит быть рядом, а когда нет. Сейчас – не стоило. Есения всё ещё помнила его безумный взгляд и слова о том, что он убьёт Сергея. И ей нужно было понять, что сделать, чтобы успокоить этого зверя, готового вырвать цепи с мясом и совершить то, что будет невозможно исправить.
– Есенин, ну вы и кашу заварили! – сходу заявила Виола, едва пришла на встречу с Есей. Она плюхнулась на диван напротив и отложила сумочку. Отмахнулась от нарисовавшегося рядом официанта, положила локти на стол и подалась к подруге: – Я вообще ни черта не знаю, что произошло, но даже меня осколками накрыло.
– Колесникова, когда ты так говоришь, мне вообще хочется смотаться на Аляску.
– Найдут, Есенин! – Виола округлила глаза и проговорила страшным шёпотом: – И там найдут.
– Не нагнетай. – Еся поморщилась и отпила сразу половину стакана морса. – И так несладко.
– А что несладко-то? Такая-сякая, сбежала из дворца?
– Было дело. Что ты об этом знаешь?
– Да ничего особенного. Но Сергей твой мне звонил.
– Боже. Зачем?
– Узнать, нет ли тебя у нас с Жорой, очевидно.
– Откуда он узнал твой номер?
– Из твоего сотового.
– Блин.
– Ага. Белая ночь, почти рассвет, – она провела рукой перед собой, – звонок от Есенина. И мужской голос в трубке.
– Кошмар, как стыдно. – Еся прикрыла лицо руками.
– Угу. Я уже было решила, что это Сергей Александрович собственной персоной. Ан нет! Сергей, да не Александрович.
– Колесникова…
– Ну, что Колесникова? Я прусь от понимания, что моя подруга на четвёртом десятке, наконец, позволила себе все эти безумства.
– А мне вот как-то страшно.
– Что это войдёт в привычку?
– Что уже вошло. Что он ещё говорил?
– Да ничего особенного. Но был зол. Уж я в мужиках это за версту чую.
– Я уже в курсе, что он был зол.
– А что вы с Глебычем сотворили-то? Я так поняла, уехали вместе.
– Да. С деловой встречи. Ночью. Грубо говоря, сын его партнёра сбежал с его женой. Жена в ночнушке, сын – в одних штанах.
– Звездец!
– Почему в твоём голосе я слышу восхищение?
– Потому что оно в нём есть. Есенин, ты мой кумир!
Еся покачала головой и тяжело вздохнула. Со стороны за всем этим, наверное, было действительно очень интересно наблюдать, а вот вариться в случившемся – не очень.
– На самом деле здесь нет ничего весёлого. Сергей действительно очень зол, как сказал отец Глеба.
– Ну, ещё бы! А что думаешь делать дальше?
– Пока не знаю. Мне боязно встречаться с мужем. Хотя, конечно, придётся это сделать. Просто Кузнецов даже имени его слышать не желает, не говоря уже о моих с ним встречах.
– Разведёшься?
– Да. Это уже дело решённое, даже если с Глебом не срастётся.
– Не срастётся у неё! Да он, мне кажется, по тебе с ума сходит. По крайней мере, поступки очень даже об этом говорят.
– Ну, одно дело с ума сходить, и совсем другое – прожить и в горе, и в радости.
– Зато с ним явно не скучно. И в горе, и в радости.
– С этим не поспоришь.
– Ладно. Есенин, я тебе что хочу сказать. Мужики – они ведь тоже люди.
– Да ты что?!
– Не поверишь, но да. Так вот. Может, тебе с мужем просто по-человечески поговорить? Не зря же вы с ним столько лет вместе прожили. Думаю, что всё утрясётся сразу. И тебя колотить от одного его упоминания не будет, и Кузнецов успокоится, когда всё разрулится. Да и жизнь сразу наладится.
– Я не знаю, Виол. Правда, не знаю. Сейчас живу, как на вулкане. Глеб ещё и с отцом поругался. Окончательно. Тому перед Сергеем неудобно за то, что сын такое сотворил.
– Дела…
– Да. Знала бы ты, что со мной сейчас творится.
– Так, спокойно. Официант! Почки один раз царице!
– Колесникова, ты меня уморишь.
– Ну, ты хоть улыбнулась. Давай-ка мы наши настроения запьём чем-нибудь красненьким, а потом придумаем какой-нибудь гениальный план захвата планеты.
– Давай. И главное в этот момент не привлечь внимания санитаров.
Сергей позвонил ей через пару дней, когда Еся готовила обед и ждала Глеба, отправившегося по делам. Она вздрогнула, увидев на экране сотового имя мужа, отложила нож, которым чистила картошку, и сделала глубокий вдох, как перед прыжком в воду.
– Алло.
Она присела на краешек стула, потому что почувствовала, что ноги её не держат. Еся предполагала, что им с Сергеем предстоит разговор в самом ближайшем времени, но, как оказалось, была к нему совершенно не готова.
– Здравствуй, Есения, – раздался спокойный голос Сергея, и Еся выдохнула. – Есть минутка?
– Есть. Здравствуйте, Сергей Леонидович.
– Я не буду ходить вокруг да около, поэтому сразу перейду к делу. Думаю, что после того, что случилось на днях, мне нет нужды спрашивать, что это было. Да и не хочу я этого. Скажи мне, ты что думаешь дальше делать с нашей семейной жизнью?
– Я бы хотела развестись.
Удивительно, ей даже удалось сказать эту фразу относительно спокойным голосом.
– Хорошо. С этим проблем не возникнет. Но есть несколько бумажных вопросов, которые бы я хотел решить в самом ближайшем будущем. Скажи мне, когда ты будешь не слишком занята, чтобы встретиться со мной и всё обговорить?
– А нам нужно обязательно встречаться?
– А ты чего-то боишься?
– Нет, что вы… – Она замолчала, раздумывая. Молчал и Сергей, ожидая её ответа. – Где вы хотите встретиться?
– А где тебе удобно?
– Может в «Стреле»? Помните, на Большой Пушкарской?
– Помню. Когда и во сколько?
– Я могу завтра. В полдень. Подойдёт?
– Подойдёт. Ты будешь одна?
– Это имеет значение?
– Вообще нет. Но последствий бы хотелось как можно меньше.
– Я буду одна.
– Договорились. Завтра, в «Стреле», в полдень.
Он отключил связь, не дожидаясь, когда она попрощается, и Еся быстро стёрла номер мужа из списка входящих вызовов. Настоящие шпионские игры… Стрельцова-Стрельцова, дожила…
В «Стреле» было довольно многолюдно, но Сергею удалось отыскать свободное место у окна, скрытое от посторонних глаз внушительной колонной. В этом ресторанчике они любили бывать с мужем, и Еся запоздало подумала, что, возможно, стоило выбрать для встречи какое-нибудь менее значимое для обоих место. Но дело было сделано, и когда Есения пришла на эту встречу, отступать было некуда. Да и глупо.
