– Теперь потрахай себя. Хочешь кончить?
– Да.
– Для меня?
– Только для тебя.
Она начала осторожно двигаться в себе, отпуская с губ первый стон. Ускорилась, прислушиваясь к влажным звукам, доносящимся от кресла, где сидел Глеб.
– Что представляешь?
– Как ты во мне. А ты?
– Как я в тебе.
– Тебе понравилось с твоей шлюхой?
– Если скажу «да»?
– Я уйду. Всё же «да»?
– После тебя вообще всё не то.
– Она не первая?
– Третья.
– Какая же ты сволочь. Думаю, до понятия «квиты» мне ещё стараться и стараться.
– Ляжешь ещё под кого-нибудь?
– Возможно. Скорее всего.
– Хочешь сравнить?
– Да.
– Мне тоже придётся отыметь пару баб, чтобы сравнить.
– Расскажешь потом, как они тебе.
– В подробностях.
– А я тебе. В подробностях.
Он оказался возле неё так быстро, что Еся вздрогнула. Грубо оттолкнул руку, чтобы тут же вбить в неё свой член. Обхватил подбородок, понуждая её откинуться назад, с силой сжал её лицо.
– Теперь смотри в зеркало на то, кто тебя может трахать.
Она взглянула, видя, как он входит в неё, растягивая, вбивается до основания, чтобы также резко выйти и снова вколотить в неё член.
– Только ты…
– Только я.
– И только меня.
– Только тебя.
Она закрыла глаза, снова откидывая голову ему на плечо. Он снова был с ней. Снова её трахал. А она, несмотря на злость, которую в ней рождал Глеб, отдавалась ему, даже не спросив, что будет завтра.
Она была его. Целиком и полностью.
Его женщиной, которую он мог иметь, когда ему захочется.
Его шлюхой.
– Кузнецов, я не знаю, как ты, а я – сумасшедшая, – хриплым от криков и непродолжительного сна голосом пожаловалась Еся, приоткрыв один глаз и посмотрев на чашку кофе, которую Глеб поставил на прикроватный столик.
– Ты о том, что мы сбежали, никому и слова не сказав?
– Да. Представляю, что о нас думают.
– Тебе есть до этого дело?
– Честно? Нет. – Она накрылась одеялом с головой. Конечно, ей было до этого дело. Но так не хотелось омрачать то немногое, что у них было с Глебом. – Я не хочу вставать, – раздалось приглушённое из-под вороха синтепона, на что Глеб улыбнулся.
– Не вставай. Можем проваляться хоть весь день. И завтра. И послезавтра.
Есения сделала глубокий вдох. Нет, им всё же придётся поговорить, чем бы это всё ни окончилось. Она высунулась из-под одеяла и кое-как пригладила взлохмаченные волосы. Взяла чашку кофе и сделала большой глоток.
– Я понимаю, что я могу быть не вовремя, но всё же…
– Ты всегда вовремя. – Он присел в то кресло, где вчера устроился смотреть её маленькое представление, и внимательно посмотрел на Есю.
– Это не ультиматум и не желание от тебя уйти, но…
– Но?
– Я такого больше не перенесу.
– Какого?
– Любить тебя и видеть с другой.
– Ты не говорила мне, что любишь.
– Я тебя люблю. Доволен?
– Теперь да.
– И?
– Что «и»?
– Да ничего…
– Мне было нужно это услышать. Я уже начал думать, что для тебя всё это не имеет значения.
– А я – что не имеет значения для тебя.
– Я хочу с тобой быть. Я могу решить все проблемы. Это, собственно, и не проблемы, так, помехи.
– Ты про Сергея?
– Да я много про что. Сергей, твоя уверенность в том, что я не даю гарантий. Она ведь есть?
– Я не знаю, чего ты хочешь.
– Я хочу тебя. В своей постели и в своей жизни.
– Надолго?
– Пока не решишь сбежать.
– Почему я должна решить сбежать?
– Потому что я ревнивый. Наглый, со мной тяжело. Я требовательный и могу тебя затрахать. В прямом смысле этого слова.
– Так, а плохие качества у тебя есть? Или только идеальные?
– Еся. – Он усмехнулся, покачал головой, растёр шею. – Если говорить серьёзно…
– А мы говорим несерьёзно?
– Конечно, серьёзно. И всё же. Я сам такого больше не выдержу. Ты не представляешь, что со мной творилось, когда я уехал тогда от тебя. Думал, сдохну.
– И помирая, успел трахнуть трёх баб.
– Не ревнуй. Рассчитывал, что удастся забыть. Последнюю притащил, зная, что у Вишнецких будешь ты.
– Какой же ты…
– Мудак?
– Расчётливый мудак.
– Можешь не верить, но мне действительно было хреново. Да и сейчас несладко.
– Сейчас почему?
– Потому что не знаю, что будет дальше. Потому что не могу представить, что после меня тебя кто-то трахал, пусть он хоть сто раз тебе муж. Потому что я не понимаю, из-за чего ты от меня отказалась. Вернее, я примерно представляю, но мне этого не принять.
– Я не отказалась. Я просто попросила дать время.
– Сейчас если я тебе его дам, но мы оба вернёмся к другим, пойдёт?
– А тебе?
– Всё же ответь.
– Нет. Я же сказала, что больше этого не вынесу. Мы будем встречаться, а ты будешь делать всё это… Ты же специально, да?
– Я не знаю, что ты имеешь в виду конкретно, но да. Я многое делал специально.
Еся тяжело вздохнула. Только он мог творить с ней всё это. Подбрасывать на волнах эмоций, от которых сносило крышу. В ней сейчас боролось столько много всего – дикая, неконтролируемая ревность, когда она представляла его с другими, и облегчение от понимания, что он говорил ей все те ужасные слова намеренно. Ей приходилось гнать от себя мысли о том, что впереди её ожидает суровый разговор с мужем. Их поступок не пройдёт бесследно. Если бы она просто пришла и попросила развода – одно. А то, что она сбежала с сыном его делового партнёра – совсем другое.
– Тебя отец не убьёт? За то, что сотворил?
– Нет. Это не его дело. И твои проблемы я тоже решу сам.
– А их у меня много. Там же осталось всё. Кредитки, сотовый, ключи от квартиры, документы. Я даже сейчас не могу попасть домой, чтобы взять хоть что-то из вещей.
Она нервно рассмеялась, поражаясь собственному глупому спокойствию. Развод с Сергеем был делом решённым. Она вдруг почему-то очень легко приняла ту истину, что с ним разойдётся. И даже испытала облегчение от понимания, что ей больше не придётся называть себя его женой. Или ложиться с ним в одну постель.
