– Мама! – тихо позвал он, сжимая руку Есении крепче, будто опасался, что она сбежит. Есе показалось, что его пальцы дрожат. – Мама, это я.
Женщина повернулась, и Есения выглянула из-за спины Глеба, неуверенно улыбаясь.
– Глеб? – переспросила женщина, делая к нему шаг. – А я тебя уже и не ждала. Ты почему так долго не приезжал?
– Мамуля, я недавно был у тебя, ты просто забыла. – Глеб повернулся к Есе и виновато улыбнулся ей. Потом подвёл её ближе к матери и представил: – Мама, это Есения, моя девушка. Еся, это Арина Васильевна, моя мама.
Есе захотелось встряхнуть Кузнецова из-за того, какую феерическую чушь нёс, обманывая собственную мать, но на лице Арины Васильевны отразилась такая неподдельная радость, что она промолчала.
– Глебушка, как хорошо-то! – воскликнула она. – Надо сказать твоему отцу, что у нас такая радость! Он за молоком вышел, а я его как раз жду. – Она указала рукой на окно. – Вот-вот должен прийти.
Еся нахмурилась. Интересно, о ком она? Если о Кузнецове-старшем, так он же в Питере, а отчим Глеба, кажется, погиб.
– Хорошо, мама. Ты жди. Как придёт, сразу с ним и поделишься.
Его голос дрогнул, и Глеб повернулся к Есении, кивая на выход из комнаты. Арина Васильевна, будто потеряв к ним интерес, вернулась к своему наблюдательному посту и что-то забормотала про молоко и задерживающегося мужа.
– Пойдём. Она скоро попросит уложить её спать. Наверное, зря я тебя сюда привёз.
Он медленно вышел, обернувшись лишь на пороге, и повёл Есению обратно в прихожую.
– Подожди. – Еся вырвала руку и остановилась. Если он рассчитывал на то, что она спокойно воспримет всё случившееся, он жестоко ошибался. – Объяснишь мне, что происходит? Почему я вдруг стала твоей девушкой и вообще что с твоей мамой?
– Да не стала. – Он устало потёр пальцами переносицу. – Просто так тебя представил. Знал, что она обрадуется. Она давно уже болеет. Альцгеймер. Правда, прости, я не знаю, зачем сделал всё это.
Он подошёл к ней, и крепко обнял Есю, прижимая к себе. Она слышала, как быстро стучит его сердце под её щекой. Её самоуверенный, дико сексуальный Глеб вдруг открылся ей с совсем другой стороны. Он мог проехать несколько сотен километров просто для того, чтобы его мама обрадовалась тому, что у сына появилась девушка.
– Кузнецов, ты, конечно, прости, что я не вовремя задаю этот вопрос…
– Ты первая и единственная, кто здесь был. Сам не знаю, какой чёрт меня дёрнул сюда тебя привезти. Честно.
– Да я совсем не против. Просто неожиданно всё это.
Она запрокинула голову и всмотрелась в его глаза. Глеб же смотрел на неё виновато, и Есе хотелось стереть это выражение из его взгляда.
– Пойдём отсюда? Погуляем по Москве и сразу домой, идёт?
– Идёт. Только есть очень хочется.
– Я дурак… Совсем забыл тебя покормить.
– Ну, ничего. Это легко исправить.
Еся надела туфли и жестом, который стал ей привычен, взяла его за руку. Только сейчас она почувствовала, как бешено стучит её сердце. Она ещё не осознала того, что сегодня произошло, но знала, что это приведёт к чему-то, что навсегда изменит не только её жизнь, но и жизнь тех, кто был с нею тесно связан.
Ночной супермаркет был безлюдным. Глеб молчал, очевидно, приходя в себя после встречи с матерью, а Еся размышляла. Тот поступок – импульсивный и не имеющий объяснения – который он совершил, она смогла обдумать относительно спокойно только сейчас. Что изменилось между ними из-за того, что он привёз её к матери? Ничего. Она всё так же замужем, у них всё так же отношения с правилами, которые придумал Кузнецов. Внешне всё было тем же, что и вчера утром. Но Есения знала: всё изменилось. Перешло через ту точку невозврата, после которой уже ничего не будет прежним.
Глеб совершил поступок, который много для него значил. Она – Есения Стрельцова – стала очень много для него значить. И что с этим делать, им только предстояло разобраться.
– Точно не хочешь в кафе? Есть же круглосуточные, – в который раз уточнил Глеб, беря с полки упаковку молока и морщась.
– Какой ты неромантичный, Кузнецов! Провезти девушку через половину Земли для того, чтобы сводить в кафе, которых и в Питере с перебором? Нет. Я хочу молоко, вон ту булочку, парк. И тебя.
– Последний пункт мне особенно нравится.
– Я не сомневалась.
Она сжала его руку, прежде, чем выпустить её из пальцев, и отошла, чтобы выбрать себе еду. Глеб был молчалив и сосредоточен, а она не хотела раздражать его болтовнёй. Всё происходило слишком быстро. Одно дело – трахаться и разбегаться, и совсем другое – обнаружить себя в другом городе с совершенно новым осознанием. Ей придётся понять, как теперь быть с изменениями, которые уже вошли в их жизнь, а Глебу… Глебу, наверное, тоже было нужно что-то понять.
– Гле-е-е-б! – раздался крик справа, и Есения вздрогнула, переводя взгляд туда, где на шею тому, о ком она беспрестанно думала, прыгала какая-то блондинка. Сам же Глеб прижал её к себе, то ли инстинктивно, то ли потому что был очень рад видеть.
Еся хмыкнула, отвернулась и принялась с особенным вниманием выбирать булочку. Ревность затопила каждую клеточку её тела. Он совершенно спокойно прижимал к себе незнакомую блондинку, будто это было нормальным. Наверное, у Глеба тут таких баб половина Москвы. А если подойти к нему и поцеловать, чтобы знали, чей это мужик, это будет слишком по-детски?
Вместо этого Есения спокойно выбрала две булочки с маком, придирчиво изучила дату изготовления, и только тогда вернулась к Глебу.
– Привет, – поздоровалась она с блондинкой и повернулась к парню: – Ну, я всё выбрала. Ты занят?
– Нет, сейчас договорю и пойдём. Подождёшь у кассы?
Вот как. Её отправляли подальше, чтобы закончить свои блондинистые беседы? Еся приподняла бровь, но комментировать не стала, просто отошла и стала ждать Глеба, бросая на них взгляды и сгорая от ревности.
Только сейчас она впервые задумалась о том, что будет, когда у них с Кузнецовым всё закончится? Что он скажет ей? Прости, я с тобой натрахался, можешь возвращаться к мужу? Что будет с ней?
От понимания, что он вернётся в свой привычный мир, где будут вот такие блондинки, брюнетки и прочие рыжие швабры, но не будет её, внутренности сжала чья-то ледяная когтистая рука. Это их он будет приводить в снятые квартиры, это они будут сидеть рядом с ним в машине и держать его за руку. Это они будут кончать под ним, когда он будет идеально иметь их. Так, как умеет только он.
Они. Но не Есения.
Она снова посмотрела на сладкую парочку, и охнула, когда блондинка поднялась на носочках и провела губами по щеке Глеба, скользнув по уголку его губ. От того, чтобы не подбежать к девчонке и не выдрать ей все пергидрольные волосы, Есю удержало только одно: Глеб не принадлежит ей.
