Наконец, Глеб застонал, и в её рот выстрелила струя его семени, которую она поспешно проглотила, наслаждаясь его вкусом. Есения подалась вперёд, сжала губами головку, облизала её, чтобы не пропустить ни капли, и всё это время слушала, как он стонет. Низко, хрипло, сводя её с ума.
– Ты просто космос, – выдохнул он и лёг рядом, притягивая её к себе и жадно слизывая с её губ остатки собственного вкуса. – Сейчас я передохну и продолжим.
Есения сидела на застеклённом балконе, закутанная в плед, держала в ладонях чашку с горячим кофе и смотрела на две самых возбуждающих вещи этого утра. На то, как за окном идёт летний дождь, и на то, как Глеб жадно затягивается сигаретой.
– Есь?
– М?
– Поедешь со мной прокатиться?
– Куда?
– А это важно?
– Неа. Люблю дождь, и можно было даже не прокатиться, а погулять.
– Да ну. Ты и так слишком мокрая.
– Кузнецов!
– Ну, что? Есть точно не хочешь?
– Нет. Спать хочу. И с тобой покататься хочу.
– Можно совместить.
– Мы надолго?
– Как пойдёт.
– Хорошо, дай мне полчаса, оденусь и хоть себя в порядок приведу.
– А вот это необязательно. Мне нравится то, какая ты сейчас.
– Баба, которую отымели почти во все места?
– Женщина, Есения. Жен-щи-на.
– Один фиг.
Этой ночью они почти не спали. Стоило Есе погрузиться в полузабытьё, как Глеб снова будил её, а дальше творилось что-то невообразимое. Грубый трах, когда приказы отдавались на грани, перемежался минутами – а может, часами – нежности, когда каждое его движение и ласка были как попытка вымолить у неё прощения за то, что он с ней вытворял. И Есения не знала, что ей нравится больше. Пришла в себя она только когда он вручил ей в руки чашку кофе и укутал в плед. Сам устроился рядом, закуривая.
– Так куда поедем?
– Говорю же, всё равно. Или ты спешишь?
– Куда?
– Ну, не знаю. Домой. К мужу.
– Ревнуешь?
– Очень.
– Я бы тоже адски тебя ревновала, если бы знала, что ты сейчас отправишься к другой.
– Значит, есть повод обзавестись престарелой женой.
– Глеб…
Еся поморщилась, допила уже остывший кофе и поднялась на ноги. Она не собиралась чувствовать себя виноватой за то, что была замужем. Но почему-то, чёрт побери, начинала испытывать угрызения совести. Перед Глебом, а вовсе не перед своим супругом. Наверное, она знала, что до этого дойдёт, когда начинала всё это. Просто гнала от себя мысли о подобном. А сейчас осознание, что дальше будет только хуже, стало той каплей яда, которая уже начинала отравлять удовольствие, которое Глеб и Еся получали друг с другом. Но это всяко лучше, чем добровольно отказаться от их сумасшествия.
– Иди, собирайся. Не хочу ни о муже, ни о ревности своей. Всё потом.
Она нагнулась, придерживая края пледа на груди, и поцеловала его в плечо, с удовлетворением отмечая, как сильно то исцарапано.
– Сегодня я только твоя, – шепнула Есения и прежде, чем он успел спросить что-то вроде: «только сегодня?», ушла с балкона.
Она проснулась от того, что машина подпрыгнула на ухабе, и не сразу поняла, где находится. Пахло Глебом, дорогой кожей и сигаретами. Точно, они же отправились покататься, а Еся вырубилась, стоило ей устроиться на удобном сидении джипа.
Она протёрла глаза, повернула голову к сидящему рядом парню и уточнила:
– Мы всё ещё катаемся?
– Да, есть немного.
Есения посмотрела за окно, где пролетал летний дождливый и совершенно незнакомый пейзаж.
– Как интересно. Ты меня похитил?
– Угадала. – Глеб повернулся к ней и растянул губы в довольной улыбке. – А ты против?
– А меня не спрашивали, – вздохнула она, переплетая свои пальцы с пальцами Глеба. Вторая рука мужчины лежала на руле, длинные сильные пальцы сжимались на кожаной оплётке. – И всё же… Куда мы едем?
– В Москву.
Вот так вот просто, как будто это было само собой разумеющимся. Изо рта Еси вырвался нервный смешок, Глеб же был совершенно серьёзен.
– Кузнецов, ты сумасшедший! – с благоговейным ужасом проговорила Есения. – Такого со мной никто не вытворял.
– Всё бывает впервые.
Еся опять посмотрела за окно. Ряды домов, кое-какие с покосившимися окнами, какие-то – ухоженные, за нарядными заборчиками, из-за которых торчат цветущие кусты сирени. Удивительное внезапное путешествие, которое сейчас казалось совершенно закономерным. Рядом мужчина, которого она безумно хочет, удобная машина, и почти никаких обязательств.
– А когда обратно?
– Думаю, завтра. В Питере надо быть к вечеру.
– Хорошо, тогда разбуди меня, как доберёмся.
Она снова свернулась калачиком и закрыла глаза. Он сумасшедший и она – точно такая же, и Есении это нравилось.
Это была огромная квартира, в которой витал какой-то странный аромат. Пыли, чужих воспоминаний и какой-то обречённости. Есения почувствовала это, стоило ей только переступить порог и оказаться во внушительных размеров прихожей. Здесь было тихо. Так тихо, что не было слышно даже звуков, которые всегда доносятся снаружи, если живёшь в огромном муравейнике вроде Москвы или Питера.
– А чья это квартира? – шёпотом спросила она, будто боялась нарушить спокойствие этого места.
– Моей матери. Мне захотелось вас познакомить.
Есения округлила глаза. Нет, он точно не в себе. Привёз её в чужой город за сотни километров, без трусов, без самого необходимого, чтобы посреди ночи представить своей матери?
– Кузнецов, ты в курсе, что уже ночь? – попыталась воззвать к его разуму Еся, одновременно скидывая туфли на ходу. Глеб уже тянул её куда-то за руку, и ей оставалось только подчиниться.
– В курсе. Как раз ночью она не спит.
Им навстречу по длинному коридору уже спешила женщина – высокая, в ярком платье, с идеально уложенными волосами и холодной улыбкой на лице. На Кузнецова она совсем не походила. От силы ей можно было дать лет сорок. Она что, родила его будучи подростком?
– Глеб Михайлович, вы не предупредили, что приедете. Что-то случилось?
Еся вертела головой, переводя взгляд с Глеба на женщину и обратно и ничего ровным счётом не понимая.
– Нет. Просто решил навестить мать. Или это запрещено?
Он решительно отодвинул женщину с дороги и прошёл по коридору дальше, пока они с Есенией не очутились в обставленной под старину спальне, возле окна которой замерла хрупкая седовласая женщина. Что-то в этом всём было не так, но Еся пока не могла понять, что именно.
