POV Майкл
Чем больше я сближался с Микой, тем больше «я» возвращался. Сердце…оно стало моим. Я больше не ощущал его как нечто чужеродное, разрывающее, играющее против меня. Я слился с ним.
Перестал протестовать.
Это было не легко. Прислушаться к сердцу трудно, понять, чего оно хочет — еще труднее.
Но теперь и мой разум, и мое сердце хотели одного — Мику. Я и думать не мог о том, что она может принадлежать кому-то другому.
И наконец, тело. Оно хотело Мику больше всего изначально, но теперь границы между этими тремя составляющимися стерлись.
Я не знал этому названия, да и не хотел в этом копаться. Я просто хотел быть уверен в том, что она НИКОГДА, НИКОГДА, на хрен, не будет с другим. Даже если это маньяк, который посмеет дотронуться до ее тела.
Которое мое. Абсолютно все.
Которое я был намерен изучать, целовать, доводить до изнеможения. Я хотел смотреть в ее глаза и видеть, что она видит во мне все. Что принадлежит мне. Что она все сделает ради меня, даже забудет своего мужа. Мне плевать, что это ужасно, эгоистично и гадко, и плевать, что я украл у него сердце…
Нет, на самом деле все это было не совсем так.
Я сближался с ней, да, и вместе с тем росло во мне и нечто другое. Совсем для меня не приемлемое. Гребанная совесть.
Я всегда лгал легко, не моргая. Но когда у нее пошли эти вопросы про шрам, я чуть не взвыл.
Я обманывал ее. И не по мелочи. Я знаю ВСЮ правду, правду, о которой не стоит молчать, но не говорил Мике ни слова.
Знал, что, как только расскажу ей все, потеряю. И знал, что, если не расскажу — никогда не сделаю Мику своей. Мы не сможем продвинуться дальше. Так и будем жить, трахаясь, она будет не понимать, кто мы друг другу и иногда в полусне шептать имя «Ник». А это должно быть «Майкл», черт побери.
МАЙКЛ.
Мое имя и только мое.
Поэтому я был такой нервный. Вез ее домой, знал, что нам предстоит трудный разговор…в мыслях я просчитал уже все возможные варианты. И то, что будет рыдать, запершись в ванной, и то, что будет бить меня, драться, провоцировать…во всех этих вариантах и грезах я находил способ, как ее успокоить.
И этот способ был очень, очень сладок.
Чертова Микозависимость. Хуже кокса, будь она неладна. Он хотя бы всегда под рукой и не закатит тебе истерику…
А теперь сижу, щека горит, но не от боли. Ударила. Да пусть хоть забьет, стерва, меня это только возбуждает.
Вижу ее характер и тащусь. Другая бы давно мне на грудь упала, а потом бы и с головой в джинсы забралась.
А эта…сильная и никакая не бесхребетная. Или со мной такой стала? Как бы там ни было, я едва борюсь с желанием помчаться за ней и увезти обратно.
Майкл, я не привыкла к такому отношению к себе. Ник всегда…понимаешь, он никогда не использовал меня.
Вот сучка. Использовал?! Интересно, в какой момент это было?! Когда сделал ей сюрприз и подарил подарок? Когда трахал, а потом прижимал к себе так крепко, что и дуре было бы ясно, что я в жизни никого так не обнимал?!
Когда шептал ей, что она — единственная девушка, с которой я хочу просыпаться? Видимо спала эта стерва после оргазма и уже ни черта не слышала. Дура, дура, дура!
ДУРА.
Меня берет такой псих, что трясет вместе с рулем. Вместе со всей машиной. Несусь так, что другие тачки сигналят мне, потому что я лавирую между ними, как полицейский, догоняющий особо опасного преступника.
Я торможу у «Арены» выскакиваю из тачки, почти не закрывая. Черт с ней. Черт с ней.
Нужно с кем-то подраться.
Все проходит, как в тумане. Я выхожу на ринг, собирая толпу, которая не ожидала сегодня моего представления. Даже не помню лица своего противника, избиваю его так, что на нем этого лица уже и нет.
И не собрать.
Мне почти стыдно, но я не мог сдержаться. Он боксер. Он знал, на что шел. Мог бы и не соглашаться.
Сердце после боя покалывает, но легче мне не становится.
Мне поможет только наркота, секс или алкоголь.
Наркота — отпадает.
Секс — можно, но потом будет еще противнее. Хотя…
Начну с алкоголя.
Я заливаю в себя стопки всего, что попадается мне под руку, бармен постоянно подливает мне, он видел меня во всяких состояниях, но не в таком…
Телки вешаются на меня каждую минуту, но я почти их не замечаю. У одной силиконовые сиськи, у другой — губы. Третья — естественная и натуральная, красивая, что глаз не оторвать. Она сама лезет мне в штаны, вешается на меня так, будто я единственный на земле мужчина, а я только отталкиваю ее, не желая видеть.
Музыка разрывает уши, от виски с колой мозг погружается в долгожданный туман. Отпускает. На мои губы возвращается легкая улыбка.
Вспоминаю мою девочку. Девочку с характером. Еще утром она сопела на моем плече, а когда проснулась, ласкала мой член ручкой и не только…
У меня встает за секунду, да так, что болят яйца. Это какой-то кошмар. Гребанная Микозависимость.
Но нет, все. Это в последний раз. Это действительно был последний. Мы просто не можем быть вместе, и лучше она никогда не узнает правды.
Это может снова сломать ее. Убить. Вернуть в свое горе. Я не совсем тупой и понимаю, что года, прыжка в бездну и нового парня недостаточно, чтобы девушка могла забыть того, за кого вышла замуж.
А Мика не из тех, кто вышла замуж бы просто так. Это было решение осознанное, и она действительно любила этого парня...Я навел о нем справки. И любила не зря.
Во всех смыслах — идеал.
Не то, что я.
Ну, пусть, пусть валит. Найдет себе не такого, как я. ИДЕАЛЬНОГО, блядь, как Ник.
Мозг туманится…то тысячи раз посылаю ее в своих мыслях, то стою перед ней на коленях, то трахаю. Кажется, я за этот вечер испытал столько переживаний, сколько за всю жизнь не испытывал.
Даже испугался за сердце. Не выдержит оно, к черту, такого напряга…
Перед глазами маячит Бэлла.
— Ты был потрясающий на ринге сегодня, — она берет меня за воротник футболки и ласкает пальчиками затылок. Приятно. Мне не противно. Нет, совсем не противно.
Ага, потрясающий. Чуть не отправил беднягу за грань.
— Бэлла, я не в настроении, — осушаю еще одну стопку, понимая, что так нельзя. Или будет еще одна операция.
— Ну, медвежонок, — она канючит, прижимаясь ко мне, трется об мою грудь сиськами, а у меня стоит, но не из-за этого. А из-за мыслей о Мике.
Что она делает дома? Как пройдет ее первая ночь без меня? А если к ней снова заявится маньяк?
Насрать. Прочь из моей головы.
