Потянувшись сильнее, я поцеловала его под подбородком — там, где пульсировали вены и подрагивал кадык.
Майкл выдохнул.
Боже, что я делаю?!
В меня как будто снова вселилась маленькая шестнадцатилетняя девочка. Которая хочет к Майклу на ручки.
— А то, что… — он надавил на мое плечо, отодвигая меня в сторону. — Я ем. Я занят, опаздываю на работу, и днем мне не до тебя.
Звучало так, будто он нашел тысячу предлогов слиться. Но не потому что он действительно этого хотел. А потому что ему что-то мешало. Нам обоим будто и хочется чего-то большего, но из-за того, что мы друг другу никто, и не знаем друг друга хорошо, мы не можем нормально двигаться дальше.
От этого нам обоим только интереснее…
Доминик меня возненавидит.
— Отлично, останусь у тебя дома и буду делать здесь все, что захочу, — уселась на стол, отправив в себя последнюю ложку каши. Я нарочито медленно закинула ногу на ногу и прогнулась в спине, собираясь потянуться.
Майкл замер, глядя на меня так, словно надеялся испепелить меня взглядом. В его глазах почти читается уверенное «сука, лучше бы ты сидела и не рыпалась.»
Он резко вскакивает со своего места, бьет по тарелке, и она выскальзывает из моих рук. Я не успеваю опомниться, как он устраивается меж моих ног, вжимаясь внушительным стояком в мой живот.
Я прогибаюсь сильнее под властью его рук на своей пояснице.
— Майкл, что-ты дела… — слова застревают в горле, и я задыхаюсь, потому что все, что я чувствую в следующую секунду — это как его твердый член без труда проскальзывает внутрь. — Ах…
Я влажная для него с той секунды, как проснулась. Как посмотрела на него сзади, когда он готовил, стоя ко мне спиной. Очевидно, Майкл точно также изнывал все утро.
— Сука, ты меня сама спровоцировала, — прошипел он, сжимая в ладонях мои груди. Я откидываюсь назад, обнимая его ногами, пятками упираясь в тугие накаченные бедра.
— И это я буду делать с тобой, все, что ЗА, — он нагибается к моему уху, вместе с мощным толчком. Его руки мнут мою грудь, пока я кусаю собственные костяшки пальцев. — ХО, — еще один толчок, от чего мне хочется стонать и хныкать. — ЧУ!
— Чертов насильник! — визжу я, подмахивая ему тазом.
— О, да, малышка. Скорее…, — в его голосе столько желания, что я уже не стесняюсь своих стонов.
Мы с Майклом трахаемся, как одичавшие животные. Он всегда балансирует на грани жесткости и грубости с нежностью. Его движения похожи на волны — всегда ритмичны, но никогда не знаешь, какой волны ждать — ласковой и спокойной или той, что сшибает тебя с ног.
Я отдаюсь ему целиком и полностью, потому что, когда я пытаюсь что-либо возразить, он затыкает мне рот своей ладонью и начинает двигаться еще жестче.
Я просто…растворяюсь в нем. И делаю большую ошибку. Огромную ошибку.
Мы оба почти дошли до точки «невозврата», когда процесс зависимости друг от друга необратим. По крайней мере, физической.
ГЛАВА 23
POV Майкл
Все изменилось.
Я был зол, да куда там…в настоящей ярости, когда узнал, что мне сделали операцию. Узнал, что моя жизнь изменится, превратиться в жалкое подобие прежней жизни.
Но я, черт возьми, ошибался. Я не мог испытывать ничего кроме благодарности, когда трахал Мику, и не только…
Каждый раз, когда это происходило, я обещал себе, что это в последний раз. Думаю, она тоже.
К тому же считал себя настоящим обманщиком и даже тем, кто отчасти причастен к потери Мики — она не рассказывала мне о Доминике. Но я видел, что она носит его кольцо.
Носит. Звучит жутко, но я ревновал ее даже к человеку, которого больше нет, и чье сердце теперь стучит у меня в груди.
Нет, это не чувства. Это эгоизм. Я просто хочу девушку и пока хочу — получаю ее. Хотя, конечно, Мика ведет себя так, будто в любую секунду может встать и уйти. И она может сделать это.
Она не как все эти телки, которых и ботинком из дома не выгонишь. Несмотря на то, что слабая, очень уверенная в себе и самодостаточная.
Она — девушка с характером.
Я пришел в больницу к моему врачу Эрику Старку — на этот раз не на плановую проверку. В последние разы, когда я приходил он был очень доволен моим здоровьем и тем, как мое сердце прижилось в грудной клетке.
А я в очередной раз ему нагрубил, вел себя, как последний ублюдок…винил его в том, что он спас меня.
У меня до сих пор двоякие чувства по-поводу всего этого, но теперь, когда я понял, что я живу…
Я дышу, я занимаюсь любим делом, я трахаюсь с самой охеренной девушкой в мире…как я мог жаловаться?! Как я мог вести себя, как такое дерьмо? Думать, что без дозы «белого» и травы в затхлых притонах, моя жизнь никчемна?
Она была никчемна до дня, когда мое сердце остановилось. Кажется, все самое гнилое в тот момент во мне умерло, но «зерно» — осталось. Я был прежним. Но я мог держать себя в рамках, во всем, что не касалось Мики и боев.
Я был сильнее.
— Был не прав, — сказал Старку, залетев в его кабинет. Линдси, его медсестре, которой от меня тоже досталось, подарил цветы. Ему оплатил номер люкс на озере Тахо. Я знал, что у доктора Старка есть семья — будет повод выбраться куда-нибудь вместе. Джек вечно жаловался, что у него почти нет выходных…кажется, некоторым врачам нужен основательный повод, чтобы передохнуть хотя бы пару дней.
И мистер Старк, и Линдси смотрели на меня так, будто перед ними теперь стоял призрак. Находиться тут больше у меня не было сил. Это была моя благодарность.
За спасение моей жизни.
В коридоре больницы я встретился с Джеком. Он выглядел очень обеспокоенным, впрочем, неудивительно: он же врач.
— Джек, встретимся в «Арене»? — спросил, останавливая его в холле.
— Да…знаешь, конечно, — растерянно ответил он, оглядываясь по сторонам. — Вот черт…
— Что-то случилось?
— Нет. Все в полном порядке, — быстро отозвался он, но тут к нему подлетели две маленькие девочки.
На вид им было лет пять обоим. Похожи, как отражение друг друга. На первый взгляд они не имели ничего общего с Джеком, но глаза…
— Папочка! Возьми нас с собой!
— Да, мы очень хотим посмотреть, как наш папочка спасает дядь и теть!
— Папуляяяяя, ну, пожалуйста, — канючили девочки, прижимаясь к его ногам.
Я не мог скрыть своего удивления. ДЕТИ?! Что они делают в больнице?
— Пэм, Кейси...вы же обещали слушаться медсестру Маргарет…куда вы от нее убежали? У меня очень много дел, — он обратился к девочкам, а потом посмотрел на меня, пожав плечами. — Няня заболела. Не смог оставить их одних дома.