Владлен щедрой рукой налил себе спиртного, выставив в мою сторону палец:
– Ты. Молчи. Без разрешения не советую открывать рот. У меня есть веская причина напиться сегодня. Ты так не считаешь?
Я отрицательно покачала головой и прошлась вдоль стен, где были развешаны фотографии. Да-а-а, судя по последним фотографиям, Тамара Васильевна очень резко начала сдавать. Как бы ни старалась она выглядеть на фотографиях презентабельно, и как бы ни старался фоторедактор, было заметно, что Тамара изнурена болезнью.
– Радуешься? – бросил мне в спину Владлен.
– Чему? – спросила я. – Болезни? Я бы и врагу не пожелала подобного. Наверняка Тамара Васильевна очень расстроится, что не сможет сказать пару ласковых слов мне.
– Может быть, сможет, – отозвался Владлен, – надежда ещё есть.
– Надежда есть всегда. Даже для тех, кто её не заслуживает.
– Как ты, например.
Владлен опустился в кресло с бокалом виски. А передо мной через две минуты поставили фарфоровую чашечку с чаем. Но не зелёный с мятой, как я просила, а ромашковый.
– В чём дело? – мгновенно отозвался Владлен, считав моё выражение лица.
– Ничего. Просто ошиблись с чаем.
Я не пила ромашковый чай, его любила пить Тамара Васильевна. И не знаю, нарочно или случайно мне сейчас принесли именно его. Мне в этом маленьком происшествии почудилась насмешка и плевок в лицо: мол, ты здесь не хозяйка и никогда ей не станешь.
Владлен резко встал с кресла, подошёл ко мне и склонился над чашкой с чаем, вдыхая аромат.
– Эй, ты, – окликнул он прислугу, – сюда подойди. Как тебя зовут, не запомнил…
– Я Полина, – представилась девушка, полненькая, с короткой стрижкой.
– Ты работаешь на кухне, Полина?
– Да, Владлен Егорович.
– А теперь иди, Полина, и выполни своё последнее поручение. Принеси Алисе Евгеньевне зелёного чая с мятой, как она и просила. С завтрашнего дня ты здесь не работаешь.
Полина часто-часто заморгала глазами, всхлипнула, но поспешила исполнить приказ.
– Не ту увольняешь, – заметила я, – это всё Наталья. Она даже в отсутствии твоей мамочки служит ей верой и правдой.
– Если подобное игнорирование повторится, уволю и Наталью, – холодно заметил Владлен, – не считаться с твоим мнением – моё единоличное право. Только моё и больше ничьё.
Через две минуты передо мной стояла чашка зелёного чая с мятой, как я и просила. Надо же… Владлен собирается дать всей прислуге знать, что с моими желаниями стоит считаться, а ещё лучше – бросаться выполнять их немедленно. Но сам обдаёт меня волнами холодного, ничем не прикрытого презрения.
– Завтра поедешь со мной и выберешь то платье, на которое я тебе покажу, – подал голос Владлен.
– Я могу никуда не ехать. Просто скажу свой размер, – улыбнулась я.
– Не раздражай меня ещё больше. Я так хочу. Значит, так и будет.
– А как же платье Кристины? Днём ты сказал, что за всё заплачено. И даже если её платье будет висеть на мне мешком…
– Ты этого только и ждёшь? Опозорить меня, выставить в невыгодном свете?
– Как платье, неподходящее мне по размеру, может выставить тебя в невыгодном свете? – прикинулась я глупышкой.
– Выключи режим дурочки, Лиса. Он тебе, как платье Кристины, совершенно не подходит. Тем более, Кристине есть чем похвастаться…
– Извини, меня никогда не привлекало наличие искусственных имплантатов в моём теле.
– Или просто не хватало на них денег? – усмехнулся Владлен. – Ты же ради этого выбила из меня признание? Чтобы я на тебе женился и обеспечил тебе безбедную жизнь?..
Я оставила его вопрос без ответа, вернулась Наталья и пригласила меня наверх.
– Ваша спальня готова, Алиса Евгеньевна.
– Спасибо, Наталья. Надеюсь, спальня на самом деле готова. И ситуация с чаем лишь досадная оплошность? – опередил меня Владлен.
– Прошу прощения. Привычка, – скупо улыбнулась Наталья, – вы идёте, Алиса Евгеньевна?
Я поднялась и пошла следом за управляющей. Наталья двигалась как робот. Спина была такая прямая и напряжённая, будто натянутая струна. Управляющая распахнула передо мной дверь спальни. Здесь я ещё ни разу не была. Спальню родной матери Владлена постоянно держали закрытой. Странно, что Влад отдал приказ приготовить именно эту спальню.
– Спальня раньше принадлежала матери Владлена, – ровным голосом начала информировать меня Наталья.
Она остановилась посередине комнаты и сложила руки на животе.
– Спальню постоянно держали закрытой и открывали лишь для уборки. Сказать вам, почему Егор Громов не любил, чтобы сюда заходили без его ведома?
– Спасибо, обойдусь без лишних рассказов на сон грядущий, – отозвалась я.
– Татьяна, мать Владлена, была впечатлительной женщиной. Иногда даже чересчур, – не обращая на меня никакого внимания, начала рассказывать Наталья, – все ссоры с супругом она принимала слишком близко к сердцу. И неоднократно пыталась покончить с собой. А здесь… Она даже пыталась повеситься. Успели снять в последний момент.
Я посмотрела на Наталью: чего она добивалась, рассказывая мне эти страшилки для детей? Чтобы я боялась уснуть?..
– Спасибо за информацию из третьих уст, Наталья. Вы, насколько я понимаю, прежнюю хозяйку не застали? Пришли вместе с новой? Вот так и появляются слухи. Всего хорошего. Если вы мне понадобитесь, я вас позову.
Наталья недовольно поджала губы, но покинула спальню.
Я огляделась: комната была выполнена в светло-серых тонах с вкраплениями нежно-изумрудного цвета. Изумительное сочетание, очень воздушное, лёгкое. Во всех вещах чувствуется вкус их предыдущей хозяйки.
Владлен мне почти ничего не рассказывал о своей родной матери, она погибла в автокатастрофе, когда ему исполнилось восемь лет. А отец довольно быстро нашёл себе замену в лице Тамары.
Собственно говоря, судя по тому, что у Егора и Тамары был общий сын Никита возрастом младше Влада на семь лет, Тамара появилась в любовницах у Громова-старшего ещё при жизни матери Владлена.
Я открыла дверцу шкафа: даже некоторые платья всё ещё висят на плечиках вешалок. Зачем Владлен поселил меня именно сюда?.. Я постаралась абстрагироваться от мысли, что мне здесь не место, и прошла в ванную комнату. Там я немного расслабилась, принимая душ.
Сердце всё ещё заходилось от тревоги за сестру и ожидания, чего, на самом деле, хотят от меня шантажисты… Я провела в душе не менее получаса: почему-то не хотелось покидать светлое помещение с яркими софитами. Замотавшись в полотенце, я вышла из спальни и едва не споткнулась: в спальне было темно. Кто-то погасил свет.
Внезапный комок страха сжал моё горло. На мгновение мне почудилось, что я вижу, как под люстрой покачивается тело матери Владлена, пытающейся свести счёты с жизнью. А потом в полутьме я заметила тёмный силуэт.
