Влажный горячий язык Влада смачивает палец, полные губы скользят до самого кончика ногтя. Поневоле в животе в тугой узел скручивается предвкушение и начинает пульсировать жар. Владлен выплёвывает кольцо в сторону. Ныряет рукой в карман пиджака, доставая коробочку. Тёмно-синий бархат. Раскрывает и достаёт кольцо. Кажется, белое золото. Усыпано маленькими бриллиантами по поверхности, а в середине один – чуть крупнее. Кольцо изящное, красивое и безумно дорогое.
Владлен молча надевает кольцо мне на палец, поворачивает кисть из стороны в сторону, любуясь игрой света на гранях бриллиантов.
Владлен поднимается и рывком поднимает меня за собой, сжимая моё запястье в тисках своих пальцев.
– Теперь ты будешь молиться мне: «спаси и сохрани», – хрипло выдыхает он мне прямо в губы и выводит из квартиры.
Дверь закрывается с грохотом. Тревожно думаю, когда теперь вернусь в свою квартиру. Маленькую, старую, на окраине города – но свою… Владлен тащит меня за собой.
– Влад, ты же не за рулём?
– А что такое? Не доверяешь?
– Ты пьян, Владлен… Иначе бы не приехал сегодня вечером.
Влад резко останавливается, прижимая меня к себе:
– Теперь мне не нужны причины, чтобы приехать и забрать то, что принадлежит мне по праву.
– Ты говоришь так, словно я вещь.
Пьяный взгляд Владлена гуляет по моему лицу.
– Теперь – вещь. И ты принадлежишь мне. Сама захотела быть вещью. Смирись. Завтра я одену тебя так, как захочется. Потом вернём тебе рыжий…
– Хочешь вернуть на место прежнюю Алису? – усмехаюсь я.
Взгляд Влада темнеет:
– Прежней уже нет. И никогда не было. Пустота под маской – больше ничего.
– Тогда зачем воскрешать ненавистный тебе образ?
– Потому что теперь я хочу играть со своей вещью так, как взбредёт мне в голову.
– Такой большой мальчик… И до сих пор играешь в куклы?
– В тебя. Теперь я буду играть в тебя, – жёстко произнёс Владлен, впившись мне в губы жалящим поцелуем. Прикусил губу, зажал её между зубами и потянул на себя. Довольно засмеялся, услышав протестующий стон, и погладил по щеке костяшками пальцев.
– Машина дожидается нас во дворе. Пойдём.
Меня изнутри начинает колоть безотчётным страхом, что я почти не знаю этого человека, крепко прижимающего меня к своему мускулистому телу. Я бросаю мимолётный взгляд на его лицо со стиснутыми челюстями и нахмурившимися бровями, гадая, какие демоны пляшут на раскалённых углях его ненависти ко мне.
Внедорожник представительского класса окутывает приятным ароматом кожаного салона, отрезая от внешнего мира.
– Куда, Владлен Егорович.
– Ко мне домой, – устало бросает Владлен и откидывается головой на сиденье, прикрывая глаза.
Мне не хочется на него смотреть так часто, как я это делаю, но это выходит само собой. Я будто пытаюсь наверстать упущенное за все годы, что мы провели порознь друг от друга. Поэтому всматриваюсь в каждую чёрточку такого знакомого-незнакомого лица, поспешно отвожу взгляд и вновь возвращаюсь к разглядыванию его лица.
– Нравится? – выводит меня из раздумий голос Владлена, – скоро насмотришься вдоволь.
Я понимаю, что меня поймали с поличным, и перевожу взгляд в окно.
– Зачем хранила? – спрашивает Владлен, едва ворочая языком.
Всё же он пьян. Он сильно пьян и удивительно, как только ему хватало сил переставлять ноги. Сейчас из него будто вынули стержень. Я понимаю, о чём он спрашивает. Но отвечать не стану. Боюсь, что не смогу вымолвить ни слова, а если скажу хоть что-то, мои фразы будут звучать слишком ядовито.
– На чёрный день, что ли? – предполагает Владлен.
– Да, – киваю я.
Хоть это совсем не так.
– Лучше бы продала или пустила в дело, чем обращалась ко мне, так… нагло и бесстыже шантажируя меня.
Я бросаю взгляд на водителя. Тот сидит словно каменная глыба, молча управляя автомобилем.
– Это Андрей, Лиса. Теперь ты будешь передвигаться только со мной или с ним. Всё ясно?
– Неусыпный контроль?
– Именно.
Владлен внезапно резко вскидывает руку, запуская её в мои волосы, притягивает к себе, утыкая носом в свою рубашку. Владлен горячо шепчет в мои волосы:
– Контроль и подчинение, Лиса. Я научу тебя быть верной и покладистой.
Всего мгновение я вдыхаю смесь аромата парфюма, спиртного и его особенного запаха, а потом Владлен так же резко отодвигает меня от себя. Я понимаю, что он не настолько пьян, насколько устал.
С замиранием сердца я жду, куда отвезёт нас водитель. И яд растекается в крови по мере приближения к двухэтажному особняку Громовых. Наверняка Владлен унаследовал его от своего папаши. За стенами этого роскошного особняка, где каждая мелкая вещица кричит о богатстве его хозяев, обитает самый настоящий серпентарий. Одна гадюка другой ядовитее.
– Ты до сих пор живёшь здесь? Не обзавёлся собственным жильём? – не могу удержаться от колкости. Даже если за неё придётся в дальнейшем расплатиться.
Потому что, когда мы были вместе, Владлен хотел переехать и жить отдельно, показывал мне проекты домов и фотографии, долго и захватывающе рассказывал, каким бы он хотел видеть свой дом. Свой. А не этот рассадник гнили и зависти.
– Не обзавёлся. Повода подходящего не представилось, – в тон мне ответил Владлен.
– Скорее, породнился с его стенами окончательно, – вновь подаю голос я.
Меня начинает потряхивать от омерзения. Ничего хорошего о себе я в стенах этого дома не слышала. Постоянные намёки, пренебрежительный тон, завуалированные или открытые оскорбления.
– Не нравится? – усмехается Влад. – Хорошо, что не нравится. Тем более, что все они оказались правы. Ты – дрянь, каких поискать.
– Надеюсь, меня горячо встретят? Твоя мачеха поприветствует меня на пороге дома и скажет несколько одобряющих слов в своём фирменном стиле?..
– Не встретит. И не поприветствует. У мамы, – подчёркивает Владлен это слово, игнорируя, что Тамара Васильевна приходится ему мачехой, – рак. Ей сделали ларингоэктомию.
Я пытаюсь понять, что означает этот термин: никогда не была сильна в медицине.
– Удаление гортани и голосовых связок, – мрачно поясняет Владлен, правильно расценивая моё недоумённое молчание.
Надо же, какая ирония, думаю я, не испытывая ни малейших угрызений совести из-за небольшого злорадства: главную гадюку лишили возможности плеваться ядом…
Глава 19. Алиса
– Всё было настолько серьёзно? – спрашиваю я, испытывая облегчение, что хотя бы её я не увижу, по всей вероятности.
