Она что, так пыталась меня успокоить? Или я производила впечатление девицы, склонной к истерикам? В любом случае, спасибо Арте, конечно, но завывать и творить глупости не собиралась. Во всяком случае, мне так казалось.
– Но, если что, смекалку-то имей, что выгодно тебе, а что нет.
– Это как? Что имеешь в виду?
– Кто его знает… мало ли… – пожимала толстушка плечами. – И держись рядом со мной. Я все же их речь понимаю…
Вот тут двери сарая и распахнулись.
– Выходить по одной! – рявкнул бородатый детина и тут же скривил и без того безобразную, покрытую шрамами рожу, когда женщины как вывалились в раскрытые двери. – Оглохли?! По одной, сказал!
Далее шли ругательства, так поняла. И вообще ангрийцы с нами не церемонились. Если что-то сделал не так, можно было запросто получить по спине плетью. Той самой, которой охаживают упертую лошадь. Но главное, они перестали теперь говорить на нашем языке. Ранее худо-бедно, коверкая дартийские слова, но высказывали свои требования понятно. Теперь же, как отрезало, не считали нужным напрягать себя чужим языком, принялись горланить свои рычащие слова или же предпочитали объясняться жестами. А вот наказывали непонятливых пленниц с огромным удовольствием. Там и тут со свистом рассекала воздух кожаная плетка, и раздавались глухие вскрики пострадавших. Вот поэтому я, не медля, пристроилась в хвост вереницы женщин, потянувшейся на площадь усадьбы эрла.
– Помни, что сказала, Инга, и держись все время рядом, – пошла поблизости Арта. – Хоть сколько, понимаю по-ихнему, подскажу, если что.
А на дворе я отметила перемены. В первую очередь в глаза бросилась большая куча добра. Это было все то, что везлось на телегах, и, похоже, к тому имуществу еще добавилось столько же. Никак, ночью или под утро еще один обоз с барахлом пригнали. А потом, видно, вывалили все прямо на площадке, выложенной камнем, что возле колодца.
– О, награбленного прибавилось, – подтвердила мою догадку подруга.
Но еще на широком крыльце перед входом в дом эрла увидала установленные в ряд кресла. Массивные, с широкими резными подлокотниками, устланные шкурами волков. Насчитала таких пять штук, и они очень походили на троны.
– Сейчас эти ироды устроят раздачу награды, а особо знатных господ, наблюдающих за церемонией, устроят с удобствами, – кивнула Арта головой в сторону кресел. – На центральное место, так понимаю, усядется сам эрл. О, смотри, вот они к крыльцу потянулись.
И действительно, из главного дома вышли четверо неизвестных нам ангрийцев и направились к стульям. Все почтенного возраста, но крепкие и осанистые, заняли места, оставив свободным центральное кресло.
– И где же эрл? Без него же раздачу награды воинам не начнут…
Пока стоящая рядом Арта всматривалась и искала главаря ангрийцев, я обвела взглядом весь двор. На нем действительно было полно варварских воинов, много больше, чем прибыло с нашим обозом. Все такие же полуголые, но и другие. В чем же дело? Что в них изменилось?
Ну, конечно! Они отмылись, это явно. Переоделись в чистые штаны, на предплечьях мужиков красовались теперь какие-то сложного плетения наручни, и на некоторых были надеты или жилетки, или что-то вроде рубах-распашонок с огромным растянутым воротом, расшитым цветными нитками. Красавцы, да и только, тьфу ты! А еще дикари изменили прически, те, у кого были волосы. Дело в том, что многие ангрийцы головы брили. Совсем или частично, кто больше, а кто меньше. И голые участки кожи были сплошь испещрены татуировками. Эти мужланы расписывали себя композициями из ломаных линий, получалось устрашающе и даже зловеще, а они, скорее всего, считали этот темно-синий орнамент красивым. Так вот, в это утро воины развязали свои конские хвосты и расплели тугие косы.
У кого-то распущенные волосы были совсем короткими, едва доходили до плеч, а у некоторых опускались ниже лопаток, чуть ни до поясницы. Густым светлым локонам некоторых варваров могли бы позавидовать и женщины, наверное, вот только меня это не трогало, а скорее даже раздражало. Ишь, петухи перья распустили! Красуются они, изверги! И еще, по всему, у дикарей было отличное настроение, и все находились в предвкушении. А как же! Добычу же награбленную делить готовились, вон, как чуть ни пританцовывали на месте.
– Смотри, смотри! А вот и их глава пожаловал… – ткнула меня в бок Арта.
Я невольно так и развернулась в ту сторону. Ожидала увидеть седовласого крепкого старика, и вот он. Несмотря на летнюю пору, да и дождь пока еще не начался, хоть небо по-прежнему выглядело хмурым, эрл был одет в меховую накидку. Кровь с возрастом остыла? Или у них такой наряд был принят? Так сказать, соответствовал предстоящему действу? Возможно еще, что серебристый мех северной лисицы указывал на статус главы. Как и та массивная золотая бляха, украшенная крупными аметистами, что висела на цепи толщиной в мой палец и доходила старику до пупа. Но зря называла этого типа с волевым подбородком и носом, как у ястреба клюв, старцем. В нем чувствовалось еще много силы. А по выражению глубоко посаженных глаз и хитрости с коварством ему было не занимать.
– Гляди, эрл… надо же… это и есть, он? – прошел шепот по ряду пленниц, выстроенных поодаль от кучи награбленного имущества.
Но я уже смотрела не на эрла. Мой взгляд как привязался к молодому мужчине, который вышел из дома следом за главой клана. Ошибалась, или это был он, Ингвар? Похож. Та же фигура, лицо, походка. Только, оделся иначе. Поверх узких кожаных брюк, обтягивающих крепкие бедра, надел выбеленную льняную рубаху, а на нее кожаный же жилет. На плечи набросил звериную шкуру, кажется, волчью. С волос смыл пот и пепел, и они у него теперь выглядели даже золотистыми. Длинные прямые пряди тяжело плескались за широкой спиной воина, так быстро он шел за эрлом. Кем тот ему приходился? Мне подумалось, что отцом. Вот и сел Ингвар рядом с ним. Опустился прямо на камень около ног усевшегося в кресле старика и махнул рукой, давая кому-то сигнал к началу дележа.
Тут же смолкли все разговоры, и над двором повисла непривычная тишина. Ночью тоже никто не галдел, но, бывало, лаяли цепные псы, кричали какие-то ночные птицы, а тут… все звуки как отрезал полог тишины. И даже говорливая подружка совершенно замерла, хоть перед этим и принималась теребить край моей рясы со словами «смотри же, твой хозяин».
– Траутх! – с таким непонятным возгласом на площадку перед кучей добра вышел рослый ангриец среднего возраста, и на плечах его красовалась небольшая накидка из меха куницы.
Он обвел глазами воинов, и те заметно подобрались под его взглядом. А мне и без перевода стало понятно, что призвал народ к вниманию. Вот и все, сейчас они поделят добро и примутся за пленниц.
– Богиня, моя судьба в твоих руках! – обратилась мысленно к Рукпи, но молила лишь об одном, чтобы стало возможным привести в жизнь мой план мести. Ничего иного и не желала.
Глава 3
– Траутх! Ингратха пролт. Бортарти карна, ворум хрон мрит…
