– Маджеду, может, неинтересна эта ерунда, – разволновалась Сара.
– Ты ошибаешься, – приподняв бровь, возразил он.
– Тоже скажешь, ерунда! – фыркнула Аиша. – Маджед, эта девочка – настоящее чудо. Она делает потрясающие вещи.
– Вы мне льстите.
Аиша нахмурилась и сказала что-то Маджеду на арабском, и его взгляд стал задумчивым.
– Ты только посмотри. – Она протянула сыну тунику, над которой трудилась Сара этим утром. – Разве это не потрясающе?
Сара смотрела, как Маджед медленно провел ладонью по ткани, и представила, как его руки с тем же восторгом касаются ее обнаженной кожи. Ее охватила внутренняя дрожь.
– Я даже не подозревал, что ты настолько талантлива. Что вдохновило тебя на создание этой вещи?
– Мне хотелось объединить западный и восточный стили…
– И?
– Мне нравится, как одеваются местные женщины – все эти длинные туники, просторные, летящие брюки и прозрачные шарфы. Они кажутся очень удобными, но я также люблю западный стиль. Я хотела создать что-то для себя, что было бы… – Сара запнулась, подыскивая подходящее слово.
– Компромиссом?
– Сочетанием самого лучшего из двух миров.
– Мы хотим, чтобы она пошила нам такие же, – зашумели женщины.
– С радостью. Вам нужно только определиться с тканью.
– Маджед, это еще не все, – вмешалась Аиша и вручила сыну крошечную детскую ночную сорочку из тончайшего хлопка, отороченную желтой шелковой лентой. – Я в восторге от деталей. Только посмотри на эти малюсенькие складочки.
Маджед, похоже, не слышал свою мать. Он зачарованно смотрел на сорочку, которую держал в руках, и вдруг показался Саре таким уязвимым. Она знала, что он представлял их ребенка, их первую встречу, то, как он держит его на руках… Маджед любил этого малыша так же сильно, как она сама.
Разве могла она отказать ему в том, чтобы стать частью жизни собственного ребенка?
Только сможет ли выстоять брак, основанный на одной лишь дружбе?
И страсти. Дружбе и страсти.
Но страсть была такой быстротечной…
Сара вздрогнула, услышав, как Аиша произносит ее имя, и увидела устремленные на нее взгляды всех присутствующих.
– Прошу прощения… Я задумалась.
Аиша странно улыбнулась в ответ.
– Не хочешь прокатиться по нашей реке Байал сегодня вечером? Дневная жара спадет, и на реке будет восхитительно прохладно. И очень красиво. Байал – это наша гордость.
Разве могла она отказаться?
– С радостью.
– Тогда я зайду за тобой в шесть, – сверкнул глазами Маджед, а потом развернулся и вышел из комнаты.
– Что мы наденем для этого случая? – спросила Сара Аишу.
– Не мы, моя дорогая, а ты.
Сара не на шутку разволновалась, ведь они с Маджедом останутся наедине.
А потом сложила руки на груди, пытаясь скрыть разочарование. С ними будет вся его прислуга.
– Думаю, тебе следует надеть вот это, – сказала Аиша, забирая тунику из одеревеневших пальцев Сары. – И тебе нужно сшить те брюки, о которых ты нам рассказывала.
– Нужно выбрать ткань.
– Лучше всего подойдет эта. – Мать Маджеда вытащила рулон черного, почти прозрачного шелка. Сара представила, какие восхитительные ощущения будет дарить эта ткань, касаясь ее кожи, подобно ласкам любовника, и с каким восхищением будет смотреть на нее Маджед. Черный шелк идеально оттенит мириады оттенков синего цвета ее туники.
Без лишних слов Сара развернула ткань и приступила к работе.
– Я должна ущипнуть себя, – тихо, чтобы не нарушить безмятежность сумерек, царившую на реке, сказала Сара. Она восхищенно посмотрела на небо, с западной стороны окрашенное в ярко-оранжевый цвет, который постепенно переходил в потрясающие оттенки розового и пурпурного цветов, отражавшихся в зеркальной поверхности реки.
– Тебе нравится?
– Нравится? – со смехом переспросила Сара. Разве ей могло не понравиться? Они медленно плыли на просторной барже, на ложе из разноцветных шелковых подушек, прятавшемся под балдахином из серебристо-голубого атласа. – У меня нет слов, чтобы описать, как здесь красиво.
– Дорогая моя, ты тоже прекрасна, – окинув ее взглядом, сказал Маджед.
– Эм… спасибо, – взволнованно поблагодарила Сара.
Он облокотился на одну из подушек, а потом медленно провел указательным пальцем вверх от колена до середины ее бедра.
– Что ты делаешь? – судорожно выдохнула Сара.
– Мне нравится касаться тебя, – хищно улыбнулся Маджед. – И твоя одежда вызывает во мне желание прикоснуться к ней. Разве ты добивалась не этого?
– Конечно нет. – Лгунья. – Не говори глупостей.
– Какая жалость.
Маджед протянул ей блюдо с турецкими сладостями, которые она обожала. Но сегодня Сара предпочла воздержаться. Тогда он взял одно из пирожных и медленно откусил кусочек, слизав языком крошки со своих губ и не сводя с нее глаз. Маджед довольно замурлыкал, что больше напоминало восторг любовника, и Сара густо покраснела.
– Что ты делаешь? – сдавленно прошептала она. Ей хотелось отвернуться, но она не смогла.
– Я пообещал себе, что не стану подталкивать тебя к браку, но мне кажется, что это была ошибка.
– Я так не думаю! Я…
Он прижал палец к ее губам и заставил замолчать.
– Ты должна знать, как сильно я хочу, чтобы ты стала моей женой. И ты должна знать, как сильно я хочу видеть тебя в своей постели.
– Прекрати, – с громко бьющимся сердцем отпрянула Сара.
– Почему? Потому что, когда я говорю тебе подобные вещи, тебе сложно бороться с искушением? Тебе кажется невозможным игнорировать желания своего тела? – Он улыбнулся, словно прочитал ее мысли. – Чудесно. Дорогая моя, я сгораю от страсти к тебе и хочу, чтобы ты переживала то же самое по отношению ко мне.
Он наклонился к ней, и ее окутало ароматом амбры и пряностей.
– Будь я шейхом прежних времен, я бы приказал опустить занавес этого балдахина и ласкал бы тебя, пока ты не насытишься.
Картинка, которую нарисовал Маджед, была такой яркой, что у Сары перехватило дыхание.
– Тебе повезло, что я более цивилизованный, чем мои предки.
– Как бы там ни было, нам нельзя забывать о ребенке, – собравшись с духом, выпалила она.
– А с чего ты взяла, что я забыл о нем? Если ты станешь моей женой, наш ребенок не будет ни в чем нуждаться. Перед ним будут открыты все двери. Что может быть лучше этого?
– Родители, которые любят друг друга, – отрезала Сара.
