Ненадолго воцарилось молчание, Элисса, нахмурившись ушла в свои мысли. Я, не выдержав, спросил:
– Так ты расскажешь?
Элисса скосила на меня взгляд и хмыкнула:
– Ладно, пойдем кое-что покажу.
Она направилась к операционной, и я пошел следом. Это помещение всегда было закрыто, чтобы не пролезли пауки, и у него был отдельный вход с улицы для тяжелобольных, чтобы не тащить их через гостиную. Элисса прошептала формулу, после чего плотно прилегающая железная дверь щелкнула и открылась. Зажглись кристаллы Хелии, осветив небольшое помещение с операционным столом по центру. В отличие от знахарей, Элисса лечила в основном собственной магией, но у неё тоже были небольшие запасы целебных снадобий и магических инструментов, которые хранились тут же, частично на полках, частично в холодильном шкафу, частично в небольшом чуланчике. Именно в него и полезла Элисса, принявшись там что-то искать. Я зашел внутрь операционной и захлопнул за собой дверь. По коже пробежало неприятное покалывание от обеззараживающего заклинания.
– Эти два идиота, когда сбежали в Лин-Койн, совсем головой не думали, – проворчала Элисса, продолжая копаться в чуланчике. – Им казалось, что это всё так, просто опасное, но очень увлекательное и романтичное приключение. А как же: Дикий Запад, проклятый город, древние сокровища! Им… ладно ещё Кортису, но даже Нэлле, не пришло в голову поинтересоваться, почему рейтинг опасности Лин-Койна тридцать один. Выше только у Роана, и то всего на единичку.
– Ого, я тоже не знал.
– Но ты-то и не планируешь туда ехать, правда?
– Нет, конечно. Но почему такой высокий рейтинг опасности? То есть, в сравнении в Роаном, откуда вообще никто не вернулся… родители-то живы до сих пор. Или это из-за вреда здоровью?
– По большей части. Ту дрянь, которую Ринесса сбросила на имперскую столицу, вывести из тела не можем даже мы. Даже у самих себя. Даже если соберемся всем Сионом. Она будет медленно убивать организм изнутри, со временем становясь всё сильнее. С этим ничего нельзя поделать. Наши могут продержаться лет пятьдесят, если сильно постараются, а вот твоим родителям… не знаю точно, сколько им осталось. Нэлла протянет чуть подольше, а вот Кортис – ещё лет пять максимум.
– Вот как, – пробормотал я.
У родителей всегда было слабое здоровье, но я не знал, что всё настолько плохо.
– Но кроме этого, есть ещё одна проблема. Это… ага, нашла, наконец.
С небольшим грохотом что-то достав, Элисса наконец выбралась из чуланчика.
– Вот, полюбуйся. Это твоя сестрёнка.
Она обернулась и показала мне стеклянную банку, внутри которой в формалине плавало небольшое тельце, с ладонь длиной. Его кожа была бурой и в каких-то наростах, рот и глаза – просто щели с рваными краями, ушей и вовсе не видно, из спины торчит что-то похожее на третью ногу.
– Прелесть, правда? – с улыбкой спросила Элисса, – и это еще самый живучий экземпляр, остальные умерли намного раньше, и там не так интересно. Обычно животные, которые попадают в радиус проклятия, долго там не задерживаются, и всё равно потом до конца своей недолгой жизни рожают уродцев. Твои же родители проторчали там целых три дня и хлебнули по полной.
– Как тогда я родился здоровым? – шокировано спросил я.
– О-о-о, это было очень сложно, даже для меня. Я вообще предлагала им взять ребенка из приюта и не морочить голову, но Нэлла очень хотела своего, родного. Я сначала сказала, что не знаю, как им помочь, и вообще мы тогда… немного поссорились, но со временем, эта идея меня увлекла, и я придумала возможное решение. Видишь ли в чём дело, проклятие Лин-Койна – это не болезнь, не яд и не привычная нам магия. Оно имеет наполовину демоническую природу, поэтому привязывается к душе или её зачаткам. От проклятия нельзя избавиться, но при этом оно и не может быть передано от человека к человеку.
– А как же тогда она? – спросил я, кивнув на банку.
– А это просто последствия, которые ей достались от родителей. В ней самой проклятия нет. Чтобы ты не стал таким же, мне пришлось практически слепить тебя заново сразу после зачатия, заменяя поврежденные хромосомы.
– Хромо-что?
– Долго объяснять, – отмахнулась Элисса. – Это высшая природная магия, ты до неё ещё не скоро дойдешь, если вообще дойдешь. Скажем так, это причина, по которой дети похожи на родителей. Примерно треть твоих хромосом были повреждены. Я заменила их своими, из-за чего ты и вырос похожим на меня больше, чем следовало. Будь у меня нормальное оборудование, можно было бы не заменять, а исправить саму спираль или ещё что-то придумать, чтобы ты был на все сто процентов ребенком своих родителей. Но проблема в том, что такое оборудование нельзя вывозить из Сиона, а униатов нельзя привозить в Сион, – Элисса развела руками. – Поэтому всё и получилось именно так.
Я молча пытался переварить всё услышанное, а Элисса тем временем с каким-то странным удовлетворением во взгляде посмотрела на банку с «сестренкой» и спрятала её обратно в чуланчик.
– Мне, кстати, тогда еще от своих немного досталось за этот случай.
– Серьезно? За что?
– Да, – Элисса отмахнулась. – Нам запрещено клонировать асинаев и как-то вмешиваться в репродуктивную систему. Один из немногих наших запретов, за нарушение которого могут серьезно наказать. Но я его как бы и не совсем нарушила, ты всё-таки не моя копия.
– И как тебя наказали? Понизили ранг?
У асинаев нет казней, тюрем и даже публичных порок. Они считают, что ответственность за поведение индивида лежит на обществе, которое его воспитало. Если из-за влияния каких-то внешних факторов асинай начинает целенаправленно вредить, то его лечат, нормализуя психику, а порой и напрямую вмешиваясь в душу. Если же это какие-то разовые нарушения правил, то просто понижают ранг.
– Угу, немного, – кивнула Элисса. – Поначалу мне предложили просто избавиться от тебя и закрыть это дело, но я отказалась. Вопрос был неоднозначный, никто не хотел им заниматься… да и вообще в Сионе с судьями вечные проблемы. В итоге, лет через десять, этим делом всё же занялась Лия.
– Лия?! – удивленно воскликнул я.
– Угу. У неё есть… гм… некоторые полномочия, но об этом пусть лучше она сама тебе расскажет. В общем, Лия долго думала, как поступить, но потом всё же решила, что это был немного безответственный поступок, поэтому понизила мне ранг на четыре балла. Потом долго извинялась.
Насколько я знаю, церковь не платит Элиссе за её службу ни копейки. Все деньги идут в Сион. За это Элиссе каждый год начисляют по одному баллу к рейтингу, так что из-за мне она потеряла четыре года работы.
– Спасибо, что не отказалась от меня, – с улыбкой сказал я. – Но вообще странные у вас законы. Да и как они узнали-то?
– Я сама рассказала, – как о чем-то само собой разумеющемся сообщила Элисса. – Такие вещи нельзя скрывать от своих.
