— И так, пункт первый, — Александр Владимирович посмотрел в свою шпаргалку, — концерт художественной самодеятельности. Кто у нас его курирует?
— Ну, я. Кто же ещё? — пожала плечами объемная дама из бухгалтерии, — Как обычно.
— Замечательно! — председатель поставил галочку в своем списке, — Далее, закупка и фасовка новогодних подарков для детей сотрудников, — он медленно оглядел собравшихся.
— Я, — поднял руку долговязый мастер электромеханического цеха, — уже со складом договорились.
— Отлично! — Величко заулыбался и снова уткнулся в свой листок, — Выставка работ изобразительного искусства коллектива предприятия «Нефтегазмет», — продолжил он, переводя взгляд с одного члена комитета на другого.
Никто не выразил желание заняться всеобщим вовлечением работников нефтегазового комплекса в процесс рисования.
— Так выставкой в прошлом году занималась Козлова, — подала голос помощница председателя профкома.
— Она в декретном отпуске, — развел руки Величко и после недолгой паузы, обратился к журналистке, — Юлия Сергеевна, вы у нас первый год в профкомитете. Может, попробуете себя в организации экспозиции?
— Я? — Симонова даже привстала, — Дело в том, что я этим никогда не занималась. В смысле организацией. Нарисовать я, конечно, могу, но нужно найти самодеятельных художников во всех подразделениях нашего управления. А как это сделать?
— Так вы рисуете? — искренне удивился председатель.
— Немного, — она смущенно улыбнулась, — училась когда-то в художественной школе.
— Да вас, моя милая, нам сам бог послал! — обрадовался тот и уверенно поставил «галочку» рядом с фамилией журналистки в списке ответственных за предновогодние мероприятия.
После собрания Ксения Романовна по-дружески обняла Юлю за плечи и ободряюще шепнула:
— Не дрейфь, я тебе передам все наработки Валентины Козловой, которая занималась выставкой в прошлом году. Там списки наших художников-самородков и жюри. Напишешь объявления и развесишь во всех подразделениях! Ничего страшного!
— Спасибо! — благодарно кивнула журналистка, накидывая куртку.
— И сама обязательно принеси свои работы, — улыбнулась коллега, — уверена, они у тебя — классные!
— Да я давно не рисовала.
— Кажется, художники не говорят «рисовала». Они — пишут! — засмеялась добродушная Ксения.
— Художники пишут, а я — рисую, — хмыкнула Юля, — кстати, у меня даже холста нет, — разочарованно добавила она.
— Холста? — собеседница покачала головой, — С этим я тебе, пожалуй, тоже помогу! Мы год назад купили квартиру, а на антресолях я нашла несколько подрамников с холстами. Остались от бывших хозяев. Не выбросила, подумала: вдруг пригодятся!
— Это было бы очень кстати, — обрадовалась Симонова.
— Заходи как-нибудь после работы, — она подала свою визитку, — передам из рук в руки. Твори на здоровье!
По дороге домой, деятельная Юлия стала обдумывать: кто, кроме нее, из студийного коллектива может принять участие в выставке. Главный режиссер Никита Важнов как-то приносил свои рисунки гуашью. Парня обязательно надо привлечь, решила она, вспомнив его отличные работы. Стоп! От мысли о Викторе она даже вздрогнула. А не она ли восхищалась его живописью в июне, когда приходила к нему домой. Она тут же вспомнила, что у него на торцовой стене висели два морских пейзажа и одна пастораль. Там, кажется, был изображен мальчик-пастушок. И Виктор, со свойственной ему иронией, сказал, что он всего лишь копиист. Юлю обдало жаром, когда она задала сама себе волнующий вопрос:
— Мог ли ее друг и коллега написать копию картины Огюста Лепажа «Юная пастушка»?
И мысленно ответила:
— Мог.
Опять полил октябрьский дождь, и холодный ветер подхватил ее и понес, обдувая бока, развивая волосы и усугубляя и без того скверное настроение. Дома она выпила горячий чай с парочкой бутербродов и, накрывшись теплым пледом, устроилась на диване.
Юля проснулась от еле слышного поскрипывания полов. Она открыла глаза и в сумраке комнаты увидела склоненного над собой мужчину.
— Я тебя разбудил? — спросил Андрей шепотом.
— Да, — она сонно потянулась и тихо проговорила, — не дождалась тебя и задремала. А который час?
— Около десяти, — Осипов присел на край разложенного дивана.
— Ты, наверное, голодный, — она уже совсем проснулась и привстала на локтях, — пойдем на кухню, я тебя покормлю.
— Марту разбудим, — произнес он виновато.
— Она у мамы, — Юля откинула шерстяной плед и встала с постели.
— А почему мы тогда шепчемся? — хмыкнул он и, протянув руку, включил ночник. Комната залилась уютным оранжевым светом.
Пока Андрей ел наскоро разогретый ужин, его любимая женщина сидела рядом в трикотажной пижаме и наблюдала за ним.
— Ты похудел, — промолвила она, поправив прядь его непослушных волос, спадавшую на лоб.
— Дело сложное, — по своей холостяцкой привычке он положил грязную тарелку в раковину и включил воду.
— Оставь, я потом помою, — махнула она рукой, — лучше расскажи, что случилось.
Андрей вернулся за стол и придвинул к себе бокал с чаем. Он сделал большой глоток и задумчиво посмотрел в окно.
— Мы сегодня уже собирались по домам, когда поступил вызов. Убита молодая женщина Камилла Гафурова, — майор уголовного розыска Осипов отхлебнул ещё глоток и, вздохнув, печально добавил, — осталась пятилетняя дочка.
— Что же будет с ребенком? Отец есть? — участливо спросила Юля.
— Муж Гафуровой ушел от них полгода назад. Так что, девочка теперь сирота. И никаких родственников, представляешь?
— А где ее убили?
— В своей собственной квартире. Правда, там такая квартира, — он грустно усмехнулся и посмотрел на Юлию, — скорее, небольшая комната в коммуналке. Вечно пьяные соседи по общей кухне, грязь, вонь, беспорядок. Как можно жить в таких условиях, да ещё с ребенком? — добавил Осипов и покачал головой.
— А эта Камилла где-нибудь работала?
— В парикмахерской, недалеко от своего дома. Сотрудницы сказали, что она была человек добрый. Клиенты ее любили, хвалили за качественную работу.
— И что, никаких подозреваемых?
— Никто ничего не слышал. У нее был сегодня выходной, дочка в садике, немолодые соседи (муж и жена, нигде не работающие) по мусорникам шарили в округе. Вернулись, стали пить. Обнаружила тело воспитательница, которая привела девочку из детского садика домой.
— Ужасная история, — вздохнула Юля и тут же поинтересовалась, — какие-нибудь зацепки есть?
