— Думаю, что Антон Эдуардович был «мозгом» этой операции и действовал через посредников. Он очень осторожный человек, о том, что Тельманов в курсе кражи, Галицкий даже не догадывался. Скорее всего соединительным звеном был Емельянов, который умер в больнице и не успел сообщить ни Филиппову, ни Тельманову о судьбе картины. Галицкий, находившийся в отчаянии после смерти жены, не захотел ни с кем общаться, и Тельманову так и не удалось узнать подменил ли тот «Пастушку» или нет. И вот, спустя восемь с половиной лет выясняется, что в картинной галерее висит не «Юная пастушка» Огюста Лепажа, а лишь копия. У своего друга, актера Серегина, он узнает адрес Камиллы, потом, тайком забирает у него сценический костюм Циолковского и мчится на улицу Октябрьскую к дому семнадцать. Я думаю, он хотел уговорить дочь своих друзей продать картину.
— По цене копии, — усмехнулся Осипов.
— Возможно, но Камилла уже посмотрела телевизор и выяснила, что над кроваткой дочери висит не копия картины, написанная её матерью, а подлинник! А раз друг семьи дядя Антон вдруг появился в её лачуге, да еще в карнавальном костюме и просит продать ему «Пастушку», значит, он замешан в той давней истории, когда она потеряла и мать, и отца. Помнишь, Илья сказал, что Камилла вернула бы картину государству, но почему тянула целые сутки?
— Возможно она ждала, что кто-то придет за пасторалью!
— Я думаю, не стоит фантазировать, как происходила их встреча, и что ответила Тельманову дочь его первой любви Лилии. Пусть нам это расскажет сам Антон Эдуардович!
— Ты думаешь, что он сознается в совершении нескольких преступлений на основании только косвенных улик и наших предположений? — с досадой проговорил Андрей.
— Нет, этот волчище будет упираться до конца!
— У тебя есть план?
— Да. Как бы тебе не был неприятен Николаев, но он поработал над этим делом со мной и узнал одну очень важную деталь.
— Какую? — с интересом спросил Осипов.
— Наш руководитель Департамента культуры был так озабочен поиском картины, что потерял набор для трубки. Туда входит топталка, какая-то ложечка… Ну, я видела это у Виктора.
— Ты говоришь про тот набор, который сегодня обнаружила? А ты уверена, что он именно его?
— Дело в том, что помощница Тельманова, на торжестве в честь юбилея актера Серегина, обратила внимание, что у Николаева такой же набор. Она стала консультироваться с Виктором, где приобрести для Антона Эдуардовича этот аксессуар для трубки. «А то он стареньким пользуется, — посетовала Лена Пучкова, — не солидно».
— Постой-постой, — стал догадываться Андрей, — ты намекаешь на то, что Тельманов не знает где потерял свою трубочную ковырялку, правильно?
— Николаев сказал, что эта штука называется «тампер». И вот что я придумала, Андрюша, — улыбнулась сыщица, — только ты мне поможешь, хорошо?
На студии утром никого не было. Только её куртка одиноко висела у входа.
— Даже не с кем кофе попить, — буркнула Юля и, достав свой бокальчик из ящика рабочего стола, направилась по коридору.
— На монтаж готова? — весело спросил Димон, выглядывая из аппаратной.
— Через часок подтянусь к тебе, — пообещала журналистка и, кивнув в сторону редакторской, предложила, — может, кофе вместе попьём? У меня есть бутерброды!
— Нет, старуха, я лучше покурю, — усмехнулся режиссер, доставая из кармана пачку сигарет.
— Чем же лучше? — пожала плечами она.
Прихлебывая горячий напиток, Юля придвинула к себе поближе студийный телефон и позвонила Пучковой.
— Елена Васильевна, передайте своему шефу, что в час дня я навещу его. Надеюсь, он будет на месте?
— Симонова, у Антона Эдуардовича дел невпроворот, чего ты к нему прицепилась? Замучили его все с интервью! Никаких новых данных по «Юной пастушке» нет!
— А у меня есть, — загадочно проговорила журналистка.
— Что у тебя есть? — недогадливая помощница несколько сбавила тон.
— Сведения по пасторали!
— Откуда?
— Ну, я живу вообще-то с майором уголовного розыска, — жеманно проговорила сыщица.
— А, я от кого-то об этом слышала, — Лена Пучкова сделала паузу, соображая, по-видимому, как самой разузнать новости из первых рук, — можешь рассказать мне, я в курсе расследования, — заговорщицки прошептала она.
— Елена Васильевна, я буду в час у Тельманова, — сдержано проговорила Симонова и положила трубку.
«Щас, — усмехнулась она про себя, — я тебе всё так и выложу!»
Она написала сценарий сюжета и отвернулась к окну, будто отгородившись от сотрудников, которые медленно заполняли редакторскую комнату.
Юля закрыла глаза, и в который раз мысленно отрепетировала весь предстоящий диалог. Сегодня ей понадобятся все её актерские способности, она не должна сфальшивить ни на одной ноте, иначе опытный «дирижер» Тельманов её раскусит на счет «раз-два»!
Она уже надевала куртку, когда зазвонил мобильник.
— Яровую задержали, — вкрадчиво проговорил Осипов, — работаем по плану!
— До связи, — ответила Юля и стремительно направилась на выход.
Департамент культуры размещался в старом купеческом особняке местного купца и мецената Филиппа Андреева. Здание было отреставрировано ещё в советское время и служило несколько десятков лет местом работы не одного поколения чиновников. Художники, музыканты и литераторы, не достигшие высот в искусстве, с большим апломбом и важностью руководили своими талантливыми собратьями.
— Что у вас там случилось, милая барышня? — Антон Эдуардович величественно поднялся со своего массивного кресла и показал на стул, предлагая гостье этим жестом присесть.
— Случилось не у нас, — Юля улыбнулась, — а у вас.
— Не мучьте меня, пожалуйста, — Тельманов положил ладонь себе на грудь, — моё сердце и так уже не справляется с таким количеством неприятностей.
— Антон Эдуардович, вы вели свое расследование и намекнули мне на торжестве в театре, что у вас есть даже подозреваемые. А подлинник Огюста Лепажа вы нашли? — сыщица в упор смотрела на чиновника.
По его лицу будто пробежала тень. Но лишь на мгновение. Тельманов вновь принял облик самой доброжелательности.
— Ах, Юлия Сергеевна, — я взял на себя непосильную ношу, — он смущенно развел руки в разные стороны, а потом хлопнул себя по бокам, — ну, что вы хотите от художника, когда профессиональные сыщики не могут найти?
«Он мне фору даст в лицедействе, — усмехнулась про себя журналистка, — тоже мне, художник!»
— А я могу сказать, почему у вас не получилось с розыском, — она вздохнула и вкрадчиво проговорила, — потому что вы — интеллигентный человек и верите, что люди не способны на подлость. А разве украсть у своего города бесценный шедевр — это не подлость? — с возмущением воскликнула она и тут же мысленно себе посоветовала: «Юля, не переигрывай!»
