— Привет, — кивнула она сотрудникам, собираясь пройти мимо.
— Юль, постой! — соседка по рабочему столу взяла её за полу пальто. — Мы тут кое-что выяснили по поводу сломанного микрофона.
Она остановилась, удивленно переводя взгляд с одного сотрудника на другого:
— Что выяснили?
— Карина подняла бучу, что в последнее время корреспонденты привозят со съемок брак по звуку. Наорала на меня, что я не слежу за аппаратурой, — сурово проговорил инженер, — пришлось провести расследование.
Юля заинтересованно посмотрела на Валеру, а он продолжил:
— Оказывается, проблема в тебе!
— Что? — растерянно переспросила она, мгновенно подумав, что в её жизни началась какая-то черная полоса. — Я-то тут при чем?
— Маринка увидела случайно, что наша Ангелина резала шнур у микрофона маникюрными ножницами, — Прокопенко развела руки в разные стороны, — ну, и прижала нашу «пенсионерку», пообещав написать высокому начальству докладную о вредительстве.
— Молодец Маринка! — весело отреагировал Шкуро.
— Помогло? — поинтересовалась Симонова.
— А то! Ангелина сразу раскололась, — усмехнулась Настя.
— И зачем она портила шнур? — искренне удивилась Юля.
— Ты лучше спроси, почему она это проделывала только с микрофонами из твоего кофра? — ухмыльнулся Валерий.
— Почему?
— Чтобы тебя уволили, а на твоё место взяли её племянницу! — сообщила Анастасия. — В последний раз я по ошибке схватила твой кофр, помнишь, когда нам с тобой Карина поменяла съемки? И в итоге с заседания Госдумы я тоже привезла брак по звуку!
— А почему она решила уволить именно меня? — вздохнула Юля.
— Тут у неё двойная выгода, — иронично произнесла Настя, — освободить место корреспондента и любовницы для своей родственницы!
— Чьей любовницы?
— Ты сегодня какая-то несмышленая! — засмеялась Прокопенко. — Верочка Шмелева её племянница и метит на оба этих места!
— Она же и так у нас работает!
— Временно, — усмехнулся инженер, — и координатором! А девчонка хочет, чтобы её по телевизору показывали!
— А ещё воспылала любовью к Николаеву! — добавила Настя.
— Господи, как мне всё это надоело! — устало проговорила Юля и стремительно пошла по коридору в сторону редакторской.
За её рабочим столом сидел Виктор. Увидев подругу, он многозначительно показал взглядом на большую шоколадку и две чашки с кофе, из которых тянулся ароматный дымок.
— Я тебя жду, — улыбнулся он своей самой очаровательной улыбкой.
Но у Юли был слишком воинственный настрой. Она повернулась в сторону Ангелины Владимировны и со зловещим видом громко (чтобы даже Давидовна в своем кабинете услышала) произнесла:
— Если ещё раз у меня во время съёмки или монтажа будут проблемы с аппаратурой, я сделаю всё возможное и невозможное, но вы и ваша племянница вылетите со студии, как пробка из бутылки! В руководстве нашего предприятия есть люди, которые решат этот вопрос на счёт: раз-два!
От переполненных чувств и обиды, Юля резко повернулась и пошла прочь из редакторской, увидев мельком, как «пенсионерка» от неожиданного взрыва ненависти и угроз в её адрес лишь открыла рот и беззвучно зашлепала губами, как рыба, вытащенная на берег.
Николаев выскочил за Юлей и догнал её уже рядом с павильоном. Он легонько подтолкнул журналистку внутрь, зашел сам и плотно закрыл за собой дверь.
— Юлька, что случилось?
И тут её прорвало. Слезы потоками потекли из глаз, она закрыла их руками, усевшись на место ведущей, и отчаянно заревела.
— Что случилось? — опять повторил вопрос Виктор.
— Вы все меня достали! — сквозь рыдания, крикнула она, неуклюже вытирая лицо шарфом.
— А причем здесь Ангелина-то?
Симонова коротко пересказала всё, что только-то узнала в курилке, закончив словами:
— Все против меня!
— Я — за тебя! — оператор собрался обнять её, но она с силой стукнула его по протянутой руке и крикнула с обидой:
— Ты? Да от тебя у меня только проблемы!
— А что я делаю не так?
— Ты ведешь себя не как настоящий мужчина!
— Серьезное обвинение, — он вздохнул и сел поодаль, — когда же я себя вел не как настоящий мужчина?
— Вот даже на юбилее, например! Строил глазки всем дамам подряд!
— А сама-то, не так что ли себя вела?
В павильоне было темно и тихо. Юля, немного успокоившись, официальным тоном проговорила:
— Виктор, дело в том, что кокетничать и флиртовать — это привилегия дам, а мужчины себя так не ведут!
Она услышала, как он хмыкнул:
— Сегодня я тебя прощу, но в следующий раз, прежде чем человека в чем-то обвинять, сначала подумай!
Он встал и медленно вышел из павильона. И Юле стало стыдно. Как же она, взрослый человек, под влиянием эмоций так себя повела. Даже Ангелине Владимировне она не должна была говорить гадости, а тем более угрожать! Она с ужасом подумала, как она теперь вернется в редакторскую? От жалости к себе, Юля всхлипнула. Дверь неожиданно открылась, сначала пропустив дорожку света из коридора, а потом и Николаева. И она услышала его тихий голос:
— Давай всё-таки попьем кофе, пока не остыл, — он заботливо поставил чашки на столик перед ней, — и немного успокоимся.
— Спасибо, — виновато буркнула Юля.
— Ну ладно, хоть ты и вертихвостка, как говорила про таких моя бабушка, я все равно тебе расскажу, что я узнал по нашему делу. И как ты там высказалась? Глазки строил? Да, строил и даже «блондинку» включал, пользуясь твоим методом, но зато я кое-что разузнал! И все это было для нашего дела! — немного обиженно закончил он.
Сквозь слезы Юля вдруг рассмеялась.
— Я тоже «строила глазки» не просто так!
— Тогда прости за «вертихвостку»! — он тоже хихикнул. — Мы просто с тобой влюбленные друг в друга дураки!
Юля вздохнула, а её сердце радостно подпрыгнуло в груди.
— А теперь слушай, что я выяснил на юбилее Серегина, — начал рассказ Виктор.
Маршрутное такси остановилось прямо у дома из красного кирпича с большой вывеской «Реставрационная мастерская». Если бы Николаев не предупредил сыщицу о том, где работает жена актера Тараса Серегина, Юля бы опешила, увидев такой фасад. А если бы познакомилась с Людмилой Аркадьевной раньше, то сразу бы заподозрила её в изготовлении копии и подмене «Юной пастушки». Ей это было сделать проще других. Во-первых, сравнить два полотна, положив их рядом, могла, практически, только она. Во-вторых, подменить после экспертизы и вернуть фальшивку в картинную галерею, тоже. И даже подбросить эскиз «Юной пастушки» своей подруге Лилии Борисовне реставратору Серегиной не составило бы труда. А если бы скандал разразился тогда, в девяносто пятом году, то оперативники обязательно бы побывали на квартире у Галицких и нашли бы этот набросок.
