— Ну, сама подумай, как посетитель пронесет копию в галерею, снимет подлинник и повесит подделку? Это нереально.
— А какое уголовное наказание за это? — после недолгого раздумья, спросила журналистка.
— За хищение предметов, представляющих особую художественную или культурную ценность, независимо от способа хищения — лишение свободы сроком от шести до десяти лет с конфискацией имущества, — без запинки отрапортовал Андрей, — статья сто шестьдесят четыре уголовного кодекса Российской Федерации.
— Если на такое преступление пошел кто-то из «своих», как ты считаешь, то ему мало не покажется, — покачала головой Юля.
— Не покажется, — согласился он.
— Зачем же так рисковать? — не унималась она.
— Деньги, очень большие деньги, — он усмехнулся, почесывая подбородок, — в девяностые годы ушлые «новые русские» ещё и не такие махинации проворачивали.
— Расскажи, про какие ты знаешь кражи картин или других культурных ценностей? — попросила она.
— Так на вскидку, — Осипов задумался, — например, в девяносто четвертом из национальной Российской библиотеки пропало девяносто уникальных рукописей. И это не только историческая ценность, их стоимость, между прочим, больше ста миллионов долларов! В этом же году из Эрмитажа была похищена древнеегипетская чаша, которую оценили в пятьсот тысяч американских рублей, — он поднял вверх указательный палец, — а украл её сотрудник музея, кажется, электрик.
— Такая чудовищная экспроприация у государства художественного и исторического национального достояния, — грустно прокомментировала Симонова, — и всё так тихо, мирно…
— Кражи были не только мирные, — Андрей покачал головой, — в девяносто девятом был совершен вооруженный налет на Русский музей в нашей северной столице, в результате чего были похищены картины Василия Перова. А в Академии художеств украли сразу шестнадцать картин известных русских художников. И тоже в девяносто девятом, — добавил он.
— Какая у тебя хорошая память, — с искренним удивлением заметила Юля.
— У нас сегодня в Управлении такая шумиха была по поводу этой картины, что все эти данные не сложно было запомнить, когда тебе их несколько раз сообщали на разных уровнях!
— Так этим делом будет заниматься твой отдел? — обрадовано спросила журналистка. — Нет, не мой, — Андрей усмехнулся, — вот если бы там кого-нибудь шлепнули, тогда бы мы «подтянулись». Тем не менее мы — одна контора, а кража из областной картинной галереи — дело государственной важности. Хотя, — он махнул рукой, — по-моему, поздно они спохватились.
— Думаешь, это сделали давно?
— Скорее всего, после очередной экспертизы. На планерке сказали, что она была весной девяносто пятого года. Но, — он, по своей привычке, опять поднял вверх указательный палец, — это подтверждает мою изначальную гипотезу о том, что подмену произвели работники галереи. Только они знали о прошедшей экспертной оценке.
— Андрюш, а почему ты считаешь, что эту пастораль подменили именно после экспертизы? — Такие полотна стоят очень дорого, — Осипов сделал паузу и почесал затылок, — поэтому «клиент», заказавший картину, должен был быть уверен, что ему не подсунут копию. Предполагаю, что «местные деятели» заменили шедевр, а заодно вероятно сделали копию документа экспертной оценки.
— Так, понятно, — Юля опять задумалась, — а почему её не могли украсть год назад, два года назад? А, может, её неделю назад подменили!
— Это маловероятно.
— Почему?
— В девяносто седьмом году областную картинную галерею оборудовали системой видеонаблюдения, — он махнул рукой, — и уже проверили: за это время никаких сбоев там не было.
— Как это «сбоев»?
— Ну, сама посуди: если намечено ограбление, могут отключить электроэнергию или испортить аппаратуру. Не пойдет же вор снимать картину под видеокамерами? А здесь не просто украли, здесь подменили. Это лучше сделать во время транспортировки, понимаешь?
— Если в зале несколько лет висит фальшивка, — Юля на минуту задумалась, — то настоящая «Пастушка» могла давно покинуть пределы нашего города, правильно?
— Возможно, даже пределы страны, — грустно заключил Андрей, — «за бугром» известные произведения художников девятнадцатого века проще сбыть, да еще и за валюту.
Антон Эдуардович Тельманов, всегда улыбчивый и галантный, войдя в свой кабинет, дал волю чувствам. Он с силой забросил папку с документами, лежавшую на краю стола, в угол. Листы с шуршанием высыпались на пол, создав в помещении хаос. Он встал у окна, нервно пощипывая свою бородку. Ну, надо же такому, случиться! И откуда взялась эта всезнайка из Москвы? Теперь точно, газетной шумихи не избежать. Да что там пресса! Сам губернатор вызвал на ковер! А он так рассчитывал в ближайшее время получить должность директора Департамента культуры. Эти две буковки, стоящие перед названием его должности, «и. о» его ужасно раздражали.
— Нужно немедленно найти эту исчезнувшую «Юную пастушку» во что бы то ни стало! — свирепо прошипел он, потом с силой нажал кнопку внутренней связи и гневно крикнул:
— Пучкову срочно ко мне!
Елена Васильевна, а в народе «Леночка», через минуту влетела в кабинет, будто преданно ждала под дверью.
— Я думаю, ты понимаешь, что нужно найти подлинник? — он посмотрел на помощницу, сдвинув брови.
Она подобострастно кивнула, а начальник продолжил:
— Тогда мы сможем заменить копию, — он возбужденно постучал пальцами по столу, — перед отправкой в Москву.
— А разве экспертизу будут делать не у нас?
— После такого скандала картину отправят в Третьяковку! Мы, — он вдруг сорвал со своей шеи «бабочку», — потеряли доверие! Ты меня поняла?
— Поняла, — растерянно пролепетала Пучкова.
— Что поняла? — спросил Тельманов, не глядя на неё.
— Найти эту «Пастушку», чтобы экспертиза показала, что полотно написал сам Огюст Лепаж!
— Эх, если бы она нашлась, — исполняющий обязанности директора Департамента культуры мечтательно улыбнулся.
— Представляю, как тогда опозорится наша достопочтенная Светлана Юрьевна и сядет в лужу, — потирая руки, усмехнулась Пучкова, изо всех сил желая угодить начальнику.
— А пока мы в луже, — раздраженно подметил чиновник, доставая из верхнего ящика своего письменного стола курительную трубку, — и, чтобы нам вылезти из нее чистенькими, давай, Елена, срочно дуй в отдел кадров картинной галереи, перепиши всех сотрудников за последние десять лет! И чтоб сегодня список был у меня на столе!
— Антон Эдуардович, а если не найдем картину? Может, ее уже и в городе нет, а? — Пучкова уставилась на начальника.
