А может быть, она просто услышала то, что хотела услышать? Может, она искала в этом слове признаки собственного страстного желания? Что ж, может, и так. Ведь еще никому не приходило в голову обвинять ее в отсутствии воображения.
Джорджетта отчаянно подбирала слова. Слова, которые ее не выдадут. Наконец, судорожно сглотнув, пробормотала:
– Так, а что же нам подходит?..
– Полагаю, что все. – Хьюго окинул взглядом винные полки. – То есть подходит для того, чтобы пить. А вот что касается обработки ран… хм… даже не знаю.
– Отлично. Тогда нам придется раздобыть щелок, – пробурчала Джорджетта.
Хьюго вытащил с полки бутылку оранжевого стекла.
– Тут ячменное виски, – сообщил он. – Должно продирать до костей.
– Что доказывает его эффективность, – подхватила девушка. – Я отолью немного, и мы сделаем все, что нужно.
Хьюго вручил ей бутылку и тихо произнес:
– Но мне придется снять рубашку…
– Да, конечно. – Джорджетта подергала пробку, и ей показалось, что ее уже вынимали из горлышка, дабы отведать содержимого бутылки.
– Мне необязательно снимать ее полностью, – поспешил добавить Хьюго.
– Меня не оскорбит, если вы ее снимете, – возразила Джорджетта. Да-да, пусть снимает! В конце концов, ей положена награда!
Пока девушка вытаскивала пробку, Хьюго сражался с пуговицами жилета, но у него не очень-то получалось.
– Позвольте мне! – Джорджетта поставила открытую бутылку с виски на одну из бочек и шагнула к Хьюго.
– Все, готово… – Он наконец-то расстегнул последнюю пуговицу и, поморщившись, стащил с себя жилет. Осмотревшись, бросил его на соседнюю бочку. – Как бы не забыть, что там, в кармане, мои очки…
– Обещаю не наступать на ваш жилет, – отозвалась Джорджетта.
На нем была прекрасная льняная рубашка, интригующе тонкая, изящно обрисовывавшая линии торса. Ей казалось, что она даже видела темные волоски у него на груди. Может быть, он хотел, чтобы она помогла ему снять рубашку?
– Увидели нечто интересное? – спросил Хьюго.
Джорджетта покраснела и тихо сказала:
– Это самый оскорбительный вопрос из всех возможных, так что я не могу ответить «да». Кроме того, вы нарушаете правила профессиональной среды, в которой я исполняю роль…
– Как много слов для того, чтобы просто сказать: «Хьюго, вы поймали меня на том, что я на вас засмотрелась».
Она могла бы влепить ему пощечину – главным образом потому, что он был прав. Более того, еще и улыбался!
– Хорошо-хорошо, вы поймали меня на том, что я засмотрелась. Мне что, следует извиниться – или же фривольно подмигнуть?
– Скажем так: ваше поведение меня не оскорбило.
– Вот и хорошо, – пробормотала девушка. Увы, его слова не были признанием в безумной страсти, хотя в чем-то он все же признался. Спасибо и на этом.
Следующим на очереди был шейный платок. Хьюго возился с узлом пальцами левой руки и морщился, когда приходилось двигать правым плечом.
– Позвольте, я помогу, – сказала Джорджетта. – И не вздумайте упрямиться и говорить «нет» или «мне не нужна ваша помощь», потому что она вам необходима.
– Как часто мне хотелось сказать вам то же самое, но вы впадали в ярость от одного только намека на подобную возможность.
– Преувеличение! Вы говорите так, будто уже напились допьяна. – Джорджетта сумела придать голосу твердости, однако по телу ее пробежала дрожь. О, она раздевала Хьюго! При этой мысли губы девушки вмиг пересохли.
Покончив с шейным платком, который благополучно отправился вслед за жилетом, Джорджетта расстегнула ворот его рубашки. Теперь она отчетливо видела темные волоски у него на груди – ей не было нужды фантазировать. Тотчас же возникло нестерпимое желание их потрогать, чтобы понять, мягкие они или жесткие; почувствовать тепло его тела, приложить руку туда, где билось его сердце.
– Вы дрожите, – заметил Хьюго.
– Я замерзла, – соврала Джорджетта, приблизившись к Хьюго почти вплотную; от него чудесно пахло мылом… и какими-то пряностями.
– Вы всегда так говорите, – пробурчал Хьюго.
А что еще она могла сказать? Ведь надо же сохранять достоинство… Нельзя же ей бросаться к нему в объятия в надежде, что он ответит взаимностью.
Мало-помалу рубашка поддалась, и теперь она увидела нечто очень интересное: наполовину голого Хьюго – его грудь, живот, ключицу… А справа находился выпуклый бугор: трапециевидная мышца – этот термин она запомнит на всю жизнь, – обмотанная бинтом, концы которого были стянуты в узел под мышкой.
Ей очень понравилось то, что она увидела, но повязка внушала некоторую робость.
– Как ужасно, что вас ранили… – пробормотала девушка.
– Джорджетта, я в полном порядке. Вернее – скоро буду.
– Ужасно, что это произошло…
– Ничего ужасного. Если бы в нас выстрелили еще раз, я бы снова бросился под пули.
Джорджетта не знала, что на это ответить, и смогла лишь проглотить подкативший к горлу ком.
– Я в порядке, – повторил Хьюго. – Для меня главное, что вы не ранены. А теперь… Может, нам все-таки провести медицинскую процедуру?
Немного помедлив, Джорджетта размотала бинт. Рана выглядела совсем не так, как прежде. Впрочем, она лишь смутно помнила ее, так как была в ужасе от того, что Хьюго на время лишился сознания. Интересно, где пуля, которую она извлекла? Должно быть, так и лежит в саквояже с медицинскими инструментами. Брр…
Хьюго повернул голову, пытаясь разглядеть рану, и, тихо вздохнув, проворчал:
– Ох, не вижу… Нужно было захватить с собой зеркало. Однако, судя по повязке, все не так уж плохо. Через неделю я смогу пользоваться правой рукой совершенно безболезненно. Стреляли из мелкокалиберного оружия, к тому же – с большого расстояния. Будь стрелок поближе, а калибр побольше, тогда пуля прошила бы меня насквозь: раздробила кость или перерезала крупный кровеносный сосуд. – Хьюго снова повернул голову и вытянул шею. – Так что мне очень повезло с этой пулей.
Джорджетта взяла бутылку с виски.
– Хьюго, если вы не прекратите об этом болтать, я заплачу. И тогда мне станет стыдно.
– Почему?
– Потому что я хочу быть такой же сильной, как вы! – выпалила Джорджетта.
Хьюго внимательно посмотрел на нее.
– Поверьте, моя дорогая, – прошептал он, обнимая девушку, – существует очень много способов показать свою силу. Например – проявить честность и смелость, как вы, дорогая. – Он погладил ее по спине. – Без вас все было бы гораздо хуже.
– Не вижу вообще ничего хорошего, раз вас подстрелили.
– Значит, я должен убедить вас в обратном. – Хьюго снова стал поглаживать ее по спине.
