– Какое мрачное у вас воображение. – Хьюго в нерешительности замер с пустым пузырьком в руке. Затем добавил его к тому, что уже лежало в кожаном саквояже. Кажется, паренек, проявивший вчера такой интерес к медицинским препаратам, был сыном Лоу. Возможно, у него, Хьюго, будет время показать ему опыт-другой. – А как вы думаете, кто мог прибегнуть к столь жестокому методу убеждения? И неужели я спасаю мистеру Лоу жизнь лишь для того, чтобы вы потащили его на виселицу?
– Это зависит от результатов моих поисков, – ответил Дженкс. – И от того, спасете ли вы ему жизнь.
– О-о, я-то ее спасу…
Хьюго осмотрел то, что осталось на столике. Ага, вот и мед, который Джорджетта добавила тогда в чай для больного мальчика. Мед обладает свойством залечивать раны. Хьюго сунул мед в свой саквояж.
– Вы что, хотите испечь кекс, мистер Кроу? – поинтересовался Дженкс. – Идемте же, наконец.
– Как вам будет угодно, – ответил Хьюго. – Только сначала я схожу за миссис Кроу. Она пойдет с нами. – Начиная со вчерашнего дня – или с прошлой недели, или еще раньше, – он понял, что не может даже помыслить о том, чтобы отправиться в какое-нибудь новое место без Джорджетты.
Они шли по землям сэра Фредерика. Моросил дождь, превращавший землю в мягкое и податливое месиво, а тропинки – в жидкую грязь. Джорджетта, шедшая под зонтом, держалась поближе к Хьюго, а полицейский шагал сзади, и он также держал в руке зонт. Ради него девушке снова предстояло изображать замужнюю женщину (а ради самосохранения – не слишком замужнюю). И, конечно же, не следовало вспоминать об обжигающих вчерашних поцелуях. И не дай бог принимать их слишком близко к сердцу!
Хм… Настоящая головоломка, которая может свести с ума любую женщину. Или воспламенить ее воображение. Джорджетта больше склонялась ко второму.
А они все шагали и шагали. И окрестный воздух был напоен запахами влажной земли. Вдалеке виднелись женщины-работницы, одетые совершенно одинаково, так что невозможно было отличить одну от другой. Но что же они там делали, ежась в холодном тумане воскресного июньского утра? Шли в церковь? Или возвращались из церкви домой? А может, наносили друг другу визиты? По сравнению с ними Джорджетта была одета очень непрактично: ее непрочные ботинки то и дело скользили, а юбки волочились по грязи. Со вздохом приподняв юбки, она подумала: «Интересно, в какой части Англии мне бы сейчас лучше находиться?»
А мисс Линтон уже поселилась в Рейберн-Холле, и в ее переселении принял живейшее участие сэр Фредерик со своими увещеваниями, а также мистер Килинг, яростно возражавший против подобного перемещения его работницы. Хьюго вкратце поведал Джорджетте о разговоре с Дженксом: труп, золото, всевозможные подозрения…
– Я рада, что вы отдали золото Дженксу, – ответила девушка, и Хьюго с облегчением перевел дух.
Золото было его собственностью, законной платой за хорошо сделанную работу. Он имел право делать с ним все, что считал нужным, но стоило подумать и о том, что краденые золотые уже обагрились кровью, охота за сокровищами потеряла прелесть игры. Более того, дело принимало скверный оборот…
Тень подозрений легла также и на мисс Линтон. Джорджетта была потрясена – у столь юной бедняжки и такая тяжкая участь! Линтон было не больше девятнадцати, и она находилась на грани нищеты. И если бы Джорджетта не «умела заводить друзей», по словам герцогини Уиллингем, то и она могла бы очутиться в подобном же положении.
Хьюго спрашивал, в чем состояла ее цель, и она ответила, что хочет разыскать украденные соверены. Уже тогда ее ответ казался не совсем убедительным, а после знакомства с Линтон и вовсе лишился смысла, и было непонятно, чего же она хотела на самом деле.
Они миновали ряд домиков – столь же безликих, как и одежды поденщиц. Каждый дом был обнесен каменной оградой и аккуратно крыт тростником. Вокруг бродили отары овец, а собаки, поддерживая ведомый лишь им одним порядок, не позволяли овцам разбежаться и время от времени сердито лаяли.
Было приятно наблюдать за безмятежной жизнью животных. Сама того не замечая, Джорджетта замедлила шаг, но тут Хьюго поинтересовался:
– Может, нам задержаться тут на часок, чтобы вы погладили овец?
Джорджетта улыбнулась:
– Увы, вы всегда так… – Она покачала головой. – Нет, сейчас мне не хочется тискать овец, но вы можете, если у вас чешутся руки. Я подержу над вами зонтик.
Хьюго со смехом отказался.
Вскоре они подошли к дому, который, несомненно, принадлежал кузнецу, потому что рядом возвышалась кузница, сложенная из того же местного камня, и рядом с кузницей дом казался приземистым. Сейчас в кузнечной мастерской стояла тишина, но Джорджетта живо представила себе, как печь изрыгает угольный дым и кузница сотрясается от ударов молота о металл. «Наверное, так и будет, когда мистер Лоу встанет на ноги», – подумала девушка.
– Я, пожалуй, пойду, – сказал Дженкс.
Сложив зонтик, сыщик зашагал по утоптанной земле ко входу в кузницу. Что ж, правильно. Ведь он искал улики, а не наносил визит вежливости.
Джорджетта последовала за Хьюго к дому. Дверь открылась, как только они подошли ближе. В дверях стояла миссис Лоу – довольно хорошенькая, в изношенной одежде, с темными кругами под глазами.
– Какая радость видеть вас, доктор! – воскликнула хозяйка. – И вас, миссис. А мой муж очень плох, день и ночь несет какой-то бред.
– У него есть боли? – спросил Хьюго.
– Может, и есть, но он вроде бы радуется, что уже не так сильно мучается. Ждет не дождется, когда встанет на ноги.
Женщина пригласила их в дом – в просторную, разделенную перегородкой комнату с глиняным полом. В середине стоял грубо сколоченный стол, а у дальней стены был устроен очаг, наполнявший комнату приятным теплом. Над огнем же висел котелок, в котором булькало какое-то варево. Возле очага выстроились корзины, наполненные картофелем и яблоками, а с потолка свисали на веревке луковые головки, высохшие перья которых были сплетены в косу. Двое малышей, девочка и мальчик, громко колотили деревянными ложками по пустому горшку, вопя от восторга. А у ног миссис Лоу с лаем и мяуканьем крутились овчарка и рыжий кот.
– Если мистер Лоу такой же громогласный, то я сочувствую его жене, – тихо сказала Джорджетта.
Миссис Лоу провела Джорджетту и Хьюго за перегородку, где на кровати под аккуратным лоскутным одеялом лежал кузнец. На краю постели сидел старший сын кузнеца, тот самый, который накануне засыпал Хьюго вопросами.
– Доктор и сиделка! – воскликнул мальчик и проворно вскочил на ноги.
Сиделка?.. Джорджетта даже не представляла, что ее когда-нибудь так назовут. И ей понравилось.
– Как поживаете? – спросила она. – Как пациент, как дела?
– Как сажа бела, – пошутил кузнец, приподнялся на локтях и прислонился спиной к стене. – Хоть сейчас работать. Мужчина должен зарабатывать на жизнь.
