— Женщина, тридцати лет. ДТП, — передал по рации дежурной сестре врач «скорой помощи». — Она в сознании, возбуждена. Травмы головы, шейного отдела и, похоже, грудной клетки и внутренних органов — ударилась о руль.
— Третья бригада, на выезд, — произнесла в микрофон медсестра и, наконец, посмотрела на Настю.
— Вы к кому?
— Кушмиров Михаил Анатольевич, он попал в аварию. Мне звонил, кажется, Константин Михайлович.
— Костя, — громко позвала медсестра, — отведи девушку к доктору.
Константин Михайлович, молодой человек лет двадцати, мгновенно вырос перед Настей.
— Сейчас идет операция. Доктор выйдет к вам, как только закончит. Пойдемте, я отведу вас в приемный покой. Там подождете.
Он провел Настю в небольшую комнату с мягким диваном, журнальным столиком и телевизором и оставил наедине со своими мыслями. Минуты сложились в часы, и ее жизнь словно пролетела у нее перед глазами.
Три часа мучительного ожидания были прерваны доктором. Он неслышно появился в комнате и опустился на диван рядом с Настей.
— Он умер? — тихо спросила Настя.
Доктор кивнул.
— Я могу взглянуть на него?
— Если не боитесь крови, то да. Его лицо разбито. Скажите, ваш муж употреблял наркотики?
— Миша?! Никогда! Он был ученым…
— Одно другому не мешает. В его крови обнаружено большое количество амфетамина. Это могло привести к самоубийству.
— Нет, доктор, нет. Миша никогда бы не стал употреблять ничего наркотического. Мы с ним были в Амстердаме, там он отказался даже от легкого наркотика. Самое большее, что он себе позволял, это бокал вина за ужином. Вот и все. Доктор, а не могли ему наркотик подмешать в еду?
— Его делают внутривенно.
— Получается, Мишу убили? Но кому это надо?
— Не знаю, пусть этим занимается полиция.
— Когда можно забрать тело?
— Не раньше, чем через неделю. Так вы будете на него смотреть?
— Да, конечно…
«Это невозможно. Только не Миша! Он так сильно любил меня…»
Михаил просто так, без всяких причин, покупал и дарил цветы Насте, никогда не терял самообладания и не повышал голос. Находил время выслушать людей, выразить сочувствие. Его кошелек всегда был открыт для нуждающихся друзей. Единственный недостаток Миши — любой проходимец мог выдоить из него любую сумму.
Миша не мог, не должен был, не смел умереть. Он по утрам пробегал пять километров, ел обезжиренную пищу, много фруктов и овощей, не пил напитки, содержащие кофеин. Что, разве это ничего не значит, черт побери?! Летом он втирал в кожу солнцезащитный крем, не курил, никогда не выпивал больше двух кружек пива или двух бокалов вина за целый вечер и был настолько добродушным и покладистым, что ему не грозили никакие стрессы и сердечные приступы. Он должен был дожить до ста лет! Или мир уже настолько свихнулся, что в нем вообще нет справедливости? Все правильно, недаром говорят, хорошие люди умирают рано, и смерть Миши тому подтверждение.
«Он рассказывал мне про вселенские законы. Все это чушь! Бог ничего не слышит и не видит! Или ему на все наплевать, и этот мир даже хуже, чем я думала».
Настя отказывалась принять смерть мужа…
Глава 3
Вздрагивая на холодном октябрьском ветру, она почти бежала по улице. Услышав пронзительный, раздирающий вой сирены «скорой помощи», остановилась и застыла в растерянности, словно примерзнув к месту окутанная красной пеленой ужаса. Окружающие дома вдруг исчезли, время потекло вспять, и Настя снова оказалась в комнате, где лежал Миша. И поспешно зажмурилась. Но страшные видения не исчезали. Голова раскалывалась от четкого образа обезображенного лица.
— Вы нездоровы? Вам плохо? — откуда-то издалека донесся участливый голос.
Настя медленно, неохотно открыла глаза и тяжело вздохнула. «Да, мне плохо, очень плохо! — мысленно ответила она. — И никто на свете не может помочь!»
— Девушка, с вами все в порядке?
Она заставила себя вернуться в настоящее. «Долго еще будет меня мучить образ мертвого мужа?!»
— Да… Все… все нормально. Ничего страшного. Спасибо.
Но мужчина не уходил, а внимательно рассматривал ее.
— Погодите! Я вас знаю. Вы Анастасия! Помните меня?
Настя покачала головой.
— Ну, как же! Мы вместе отдыхали в Таиланде. Я был с женой и детьми. Помните, как весело мы провели время в баре, — тараторил он радостно. — Надо же, Земля такая тесная! Встретить вас здесь, в Москве…
— Да, — едва выдавила Настя.
В горле пересохло. Яркие, темные, удивительно большие, с очень длинными ресницами, глаза мужчины смотрели на нее. Настя вспомнила… Этот мужчина — из ее прошлой, счастливой, жизни, когда Миша был жив. Она почувствовала, что слезы готовы хлынуть из глаз. Настя зажмурилась, сглотнула, затем несмело глянула на мужчину. Тот медленно расплывался в улыбке.
— Вижу, вы меня узнали.
— Я не помню, как вас зовут. Миша сегодня умер.
Улыбка мгновенно слетела с лица мужчины.
— Простите меня, — вздохнула Настя.
Она убыстрила шаг, а потом побежала прочь.
Мужчина долго смотрел ей вслед, не в силах сдвинуться с места. Новость о Михаиле повергла его в шок. Он вчера разговаривал с Мишей, и они договорились вместе встретить Новый год в Таиланде. Встретили…
Дома Настя не приняла успокоительное, как хотела, хотя все тело била нервная дрожь.
«Я выдержу любую боль, потому что продолжаю любить Мишу!»
Она легла на кровать и уставилась в потолок: наблюдала за постепенно меняющимися узорами, которые рисовало неяркое ноябрьское солнце. Так пролежала целый день и ночь. Смеялась и плакала, понимая, что это — истерия. Но с удовольствием пребывала в таком состоянии, потому что ее никто не видел и не слышал.
Боль, переполняющая ее, не утихала. Озноб унялся только к рассвету. Казалось, она промерзла насквозь, и даже кости превратились в лед.
«Миша мертв. Я никогда больше не увижу его. Не услышу его голос. Не прижмусь к его груди. Мишенька… я не смогу без тебя. Ты был моей жизнью, единственной соломинкой, за которую я цеплялась, и вот теперь не осталось ничего».
Хотелось стать маленькой и незаметной. Хотелось исчезнуть, умереть.
«Возможно, я так и сделаю. Вот сейчас напьюсь лекарств и тихо усну. А там, на небесах меня встретит Миша»…
Настя лежала одна на широкой кровати, прижимаясь носом к подушке, которая хранила любимый запах мужа, думала о прошлом и о том, как преобразила ее жизнь встреча с Мишей. Мыслями она унеслась в то время, когда Михаил был жив.
