– Я не настаиваю, Санта, – его ладонь накрывает мою руку, безвольно лежащую на столике. Перевожу взгляд на этот жест и ничего не чувствую. Совсем ничего. Хотя бы отвращение, нет.
– Ты сегодня выиграл дело? – Интересуюсь, склоняя голову набок.
– Нет, пока ещё нет, – тихо смеётся, и я улыбаюсь ему.
– Но если ты не занята, я всё же, хочу тебе показать то, что нашёл в твоём брачном контракте. Вдруг это тебе понадобится в будущем.
– Вряд ли, и ты не дашь мне выпить ещё.
– Нет. Тебе хватит, – качает головой, вызывая у меня приятное чувство благодарности. Без причины. Я просто благодарна ему, что находится рядом, когда меня нигде нет.
– Хорошо. Покажи, – соглашаясь, пытаюсь подняться из-за стола, но ноги ватные, отчего тут же падаю обратно.
– Санта, и стоит он такой пагубной привычки? – тяжело вздыхая, Джоршуа встаёт и подходит ко мне.
– Нет, – отвечаю на его вопрос, подсознательно зная, кого он имеет в виду.
– Тогда зачем? Зачем приводить себя в такое состояние? – Он помогает мне подняться. Накидывает на плечи пальто и берёт мою сумочку, бросает на стол купюры и ведёт к дверям.
– Чтобы не чувствовать. Не видеть прошлого и не ощущать себя использованной. Мне так гадко, Джо. Так гадко внутри, – шепчу, еле передвигая ногами, что мужчине приходится меня буквально тащить за собой.
– Мне больно, – добавляю признание, когда он сажает меня в кресло рядом с водительским в дорогой иномарке.
– Санта, – его палец проходит по моей щеке, но я не могу отреагировать правильно. Только наблюдаю, как Джоршуа склоняется к моему лицу и мягко улыбается.
– Обычно такие женщины, как ты, не чувствуют. Они только берут, не возвращая ничего обратно. Он ошибся в тебе, а я вот нет. Хотя поначалу противился этому делу, но сейчас уверен, что ты вернёшь эту боль с двойной силой. А я с удовольствием на это посмотрю, – он щёлкает меня по носу, словно я маленькая девочка. И это вызывает улыбку, какую-то непонятную радость.
– Пристегнись, – Джо садится за руль и заводит мотор.
Глава 18
– Я не понимаю, как ты можешь дружить с таким человеком. Вы же разные. Ты милый, немного добрый и понимающий, а он никого не слышит, кроме себя. Он не думает о том, что душевная боль имеет особую силу, другую. Уж лучше физическая, уж лучше такая, – медленно произношу я, устав от тишины.
– У тебя не было времени, чтобы увидеть, что каждый раним. У каждого человека есть слабые стороны, и они их прячут. Но не ты. Ты сразу же говоришь о болезненных точках, помогая манипулировать ими.
– Это глупость, врождённая глупость, которая дарится с красотой. Я глупая и пустая, во мне нет ничего отличительного, – усмехаюсь я, устраиваясь удобнее на сиденье.
– Или же тебе предпочтительнее так жить. Ты неглупа, Санта. Ты просто забыла, что такое решать и иметь своё мнение…
– Правда? А какой смысл? Моё мнение никогда ничего не значило. Один подавил во мне даже желание жить, другой же открыто унизил, использовал и выбросил. Сопротивление бесполезно, а глупость помогает не брать на себя ответственность, потому что у меня нет сил отвечать за всё, что я сделала. Не хочу, больше не хочу, я так устала, Джо, – вытираю рукой слезу и уговариваю себя не размякнуть сейчас.
– Есть женщины, которые выбирают и учатся быть сильными, властными и требовательными. Но быстро перегорают, встречая самого неподходящего мужчину. А есть другие, мне они нравятся больше, они не скрывают того, что ведомы, что готовы принять помощь и позволить защищать их мужчине. Они спорят, они кричат, они не умеют держать под контролем чувства, они эмоциональны. Искры, необходимые, чтобы разгорелся настоящий пожар. И он никогда не потухнет, потому что женщина всегда найдёт способ вспыхнуть и бросить в костёр щепку. Хотя обычно они пытаются стать независимыми, не понимая, что у них это есть. Ведь любой мужчина, узнавший их, увидевший такую невообразимую палитру, навсегда запомнит этот ожог, который они оставят после себя. И ты, Санта, одна из них.
Обескуражено слушаю, всё больше изумляясь тому, как его слова действуют на меня. И мне приятно, чертовски приятно, быть такой в его глазах. Той, кого он описал.
– Но многие мужчины боятся их, потому что знают, что такое боль от ожогов. Они не умеют находить подход к этому пламени, выбирая резкое окончание. Они страшатся привязаться к ним, зависеть от них, и всегда делают неверный шаг в сторону. Но это ещё хуже, ведь желание дотронуться вновь, испытать жар, с каждым днём превращается в сильнейший наркотик. А другие предпочитают моментально охлаждать таких женщин, не позволяя им гореть, но, к сожалению, они упускают возможность хоть когда-то увидеть настоящую сущность, умертвляя её и оставляя для себя лишь тело, – продолжает Джоршуа.
– А ты из каких?
– Скорее всего, из первой категории. Я не готов пока увидеть всю чудовищность и жестокость выбора. Поэтому влюбляюсь редко и слабо, не разрешая себе большее. Моё время не пришло, – с улыбкой бросает на меня взгляд.
– Тогда я ещё больше не понимаю, почему ты согласился вести моё дело, если не хотел? Ты ведь успешен, – хмуро спрашиваю его.
– У меня не было выбора. Я обязан ему жизнью. Он спас меня, и я не имею права отказать.
– Спас?
– Да. Ред всегда был закрытым человеком, а с годами стал невыносимым. Он позволяет себе многое, чего я бы никогда не совершил. Наверное, я его совесть, напоминающая, что нет виновных среди тех, кого он наказывает. Не то он делает, и это не поможет ему выбраться из темноты. А я бы так хотел увидеть это, – с горечью, да такой сильной, что мои глаза наполняются слезами, произносит Джо.
– Наказывает, – повторяю. – Именно наказывает без причины, приносит боль и унижение. И он наслаждается, да? Он наслаждается слезами и мольбами? Он радуется, когда мне больно?
– Скажу только, что он это делает непроизвольно. Он не специально говорит всё, что думает. Так он устроен, и если это приносит боль, то он сразу же отступает. Пугается. Но один раз он должен ответить за то, что натворил. Он обязан взять ответственность, чтобы встряхнуться, вырваться оттуда, и я добьюсь этого. И мы уже подъезжаем.
Переключаю своё внимание со странной речи и смотрю вперёд. Приоткрываю рот от вида массивных ворот, за которыми виднеются пики настоящего замка.
– Ты здесь живёшь? – Выпрямляясь, разглядываю изумительное плетение ворот, когда они открываются перед нами.
– Редко. В основном работаю над крупными и серьёзными заказами. А живу я в Дублине, там у меня апартаменты, – Джо направляет автомобиль по грунтовой дороге к тёмному фасаду постройки, скорее всего, восемнадцатого века. Широкая лестница, у которой мы останавливаемся, ведёт к арке, внутри которой распахиваются две дубовые двери.
– Нравится? – Интересуется Джо, помогая мне выйти.
