– Одного не хватает.
– Мне пора. Совет ждет.
– Я поговорю с ним. Если ты боишься.
– Не смей! – рявкнул Риад. – Поговоришь, когда я разрешу. Не забывай, ты не у себя в Академии.
Женщина не ответила, только стук каблуков подытожил их разговор.
Император еще недолго постоял в одиночестве, а потом, тихо насвистывая, направился в противоположную сторону. Юкон опасливо выглянул из-за угла: две тени удалились друг от друга по прямому коридору.
Он вздохнул, зажмурился, досчитал до десяти и опрометью взлетел вверх по лестнице.
* * *
А незадолго до полудня к нему постучали. Юкон даже не сразу понял, что стучат именно в его дверь, – настолько неправдоподобным казалось, что кто-то здесь соблюдает правила приличия. Тем не менее он поднялся с непривычно мягкой кровати и надавил на латунную ручку. Пружина скрипнула, пустив в комнату сперва терпко-сладкий аромат, а затем женщину странной наружности.
Густые, седые как снег волосы были гладко зачесаны назад и блестели, смазанные жиром. По левому виску, будто пятно молока, стекало светлое родимое пятно. Ледяные, почти бесцветные глаза смотрели свысока, но с любопытством.
– Юкон? – спросила она, словно могла ошибиться дверью, в то время как Юкон уже точно знал – он единственный постоялец на втором этаже. – Меня зовут Асса.
Он узнал ее голос.
– Это вы ругались с Императором с утра?
– О, да у нас тут шпион, – она улыбнулась. Зубы у нее оказались мелкие. – Ну, значит, мое появление для тебя не сюрприз, верно?
– Вроде того.
– В таком случае не хочешь пройтись? Поспорю, ты еще не видел здешний сад. А он весьма неплох.
Юкон кивнул, но на всякий случай уточнил:
– А меня за это не отправят за решетку?
– Даже если так, – Асса усмехнулась, – откажешься?
– Конечно, нет.
– Тогда идем.
Юкона так и подмывало сделать что-то вопреки решению деда. Тем более, когда представилась такая возможность выбраться из постылого замка. Стражник у главных дверей взглянул на Ассу с подозрением и попытался преградить дорогу. Но движения его выдавали такую неуверенность, что становилось ясно: прямой приказ не выпускать Козыря на улицу отдан не был. И он точно знал Ассу в лицо.
– Благодарю, – улыбнулась ему Асса, и они с Юконом вышли в сад.
Пружинисто ступая по траве, по лиловым лепесткам, вихри которых порывами ветра сдувало с садовых кустов, они вышли под сень игольчатых деревьев и нашли мощенную красным камнем дорожку, заботливо подметенную.
– Как тебе у нас? – с участием спросила Асса.
Юкон еще не забыл, как она защищала его, и охотно ответил:
– Не очень дружелюбно.
Асса рассмеялась в ответ.
– Риад далек от совершенства так же, как я далека от воскрешения, но он знает свое дело. Уж поверь мне. А что до тебя… Нужно понимать, насколько он нетерпим к Шанне, чтобы не принимать его грубость слишком близко к сердцу.
В горле у Юкона отчего-то пересохло, и он с трудом протолкнул через него вопрос:
– Давно она… – «такая?» хотел закончить Юкон, но вместо этого спросил: – …правит?
– Десять лет, – подсчеты не заняли у Ассы много времени. – Самодовольная, глупая, но, разумеется, красивая девчонка. Неудивительно, что Фос попался.
Уважения к этой странной женщине после ее заявления у Юкона поубавилось. Но он рассудил, что вряд ли кто-то еще в ближайшем будущем захочет ответить на его вопросы, и простил ей выпад в сторону отца.
– Как вообще вышло, что они оказались по разные стороны?
– По глупости, как же еще. Что ты знаешь о Тенебрисе?
– Ну, – протянул Юкон, не желая признаваться, что известны ему лишь разрозненные факты, из которых историю, как ни крути, не сложишь. – Там принято воскрешение, а не подчинение.
Асса прервала его нетерпеливым взмахом руки.
– Отец наш, Орбис, задумал Супермирье как Империю – созвездие миров, связанных переходами, живущих одним законом. Во главу угла он поставил Луксмир, а всех его первых адептов наградил бессмертием.
Юкон взглянул на нее внимательнее, чем прежде. Ему вспомнились слова Риада о том, что он уже забыл – каково быть мальчиком пятнадцати лет. Так значит…
– И вы одна из них? – спросил Юкон прямо.
Асса холодно усмехнулась.
– Да. До некоторой степени мы с Риадом – брат и сестра, пусть и не кровные, но кто знает наверняка? Так вот, Луксмир с полвека был столицей Супермирья. Мы рука об руку пробуждали миры, расходовали на них энергию, постепенно населяли их менкурами… Наши лучшие творения! Тогда мы понимали, для чего Орбис наградил нас способностями к пробуждению. Мы стояли у истоков, – в голосе ее отчетливо прозвучала гордость. – И многому научились. Мы помнили то, о чем сейчас многие уже забыли: миры даны нам не для радости и развлечения, а для тяжелого труда. Но, разумеется, нашлись и те, кто считал иначе. И первым из них стал Ретрим.
С нее слетела напускная беззаботность, голос зазвучал глубже и тревожнее, как усиливающийся перед грозой ветер. И повеяло холодом.
– Ретрим был первым, кому пришло в голову обратиться в поисках энергии к мертвым, – продолжила Асса. – И у него получилось. Он забрал те крохи, которые остались в его матушке после смерти. Без труда, без боли, без сопротивления. Ты уже подчинял когда-нибудь живых?
Юкон кивнул.
– Значит, понимаешь. Мы всегда платили за энергию – болью, слепотой, безумством и беспамятством. Мы многих тогда потеряли, прежде чем поняли, что нужны ограничения. И вдруг оказалось, что этой участи можно избежать. Кое-кому такой подход понравился. Многие даже начали говорить, что это правильно.
– Но вы так не считаете? – спросил Юкон Ассу.
– Мы считаем, – она акцентированно ударила по «мы», – что воскрешение лишает шанса выбраться из мертвых садов. Те, кого настигла эта участь, никогда не попадут во дворец Соро и на веки вечные будут обречены скитаться по лабиринту. Не знаю, как ты, но я бы не хотела закончить жизнь таким образом.
Те мертвые, что лезли прямо из стен, – Юкон подумал о них, и его передернуло. Заблудившиеся возвращенные? Сколько же их там?
– Вот поэтому Риад и издал указ о том, что в Луксмире воскрешение запрещено, – продолжила Асса. – Я пыталась предупредить его, что без последствий мы не обойдемся. Но когда он ко мне прислушивался? Он ведь наследник Орбиса, ему виднее.
Голос ее стал жестче, потерял ту неспешную повествовательную интонацию, с которой рассказывают добрые истории с хорошим концом.
– Мы повздорили. Хотя к чему эта мягкость? Мы разругались до той степени, что он попытался запретить мне бывать в замке. В то время Ретрим, как один из первых адептов, входил в Совет. Не будь Риад настолько упрям… Возможно, мне удалось бы предотвратить покушение на него.
