Хуан с коллегами собрал систему CRISPR так, чтобы она могла вырезать фрагмент из гена hbb и позволяла вставлять на это место новый участок ДНК. Исследователи ввели ее в триплоидные зиготы и стали ждать, пока они разовьются в восемь клеток. Ученые проанализировали 54 эмбриона, чтобы понять, насколько точно сработала система. Оказалось, что гены hbb были вырезаны только у 28 эмбрионов. И среди них лишь некоторые заменили вырезанную часть новой ДНК. В остальных эмбрионах клетки случайно скопировали похожие гены в другое место своей ДНК.
Некоторые проанализированные учеными эмбрионы оказались мозаичными. В одних клетках была измененная версия гена hbb, а в других ее не было. Это означало, что молекулам CRISPR придется затрачивать много времени, чтобы находить свою цель в ДНК человека. И к тому моменту как они, наконец, найдут ее, одноклеточная зигота уже успеет поделиться на несколько новых клеток, часть из которых не получит систему CRISPR.
Когда о работе Хуана стало известно, я спросил у Дудны, что она о ней думает. Исследовательница ответила, что данные «просто указывают на неготовность технологии для клинического применения на зародышевой линии клеток».
Дудна тщательно подбирала слова. После встречи в Напе ей не хотелось бы направить общественное мнение против CRISPR в целом. Ее коллегам-ученым придется сдерживать свой интерес и не проводить экспериментов, которые могут показаться обществу нелепыми или слишком авантюрными. Тем не менее Дудна не предполагала полностью сбрасывать со счетов модификацию клеток зародышевой линии. Возможно, когда-нибудь потом об этом и стоит задуматься.
Ее аккуратная интерпретация не могла остановить стремительное распространение информации о статье Хуана. Она вызвала такое волнение во всем мире, что директор Национальных институтов здоровья Фрэнсис Коллинз через несколько дней после ее выхода опубликовал смягчающее заявление, в котором сослался на подходы, принятые в 1980-х гг. «Концепция внесения изменений в человеческие клетки зародышевой линии для клинических целей обсуждается на протяжении многих лет с самых разных точек зрения, и почти повсеместно считается, что этот рубеж переходить нельзя», – заявил он
[1122]. Национальные институты здоровья выделяли более 250 млн долл. в год на изучение лечения заболеваний с помощью изменения генов в соматических клетках
[1123]. Но те, кто перепрыгнут этот барьер, не получат ничего, и точка.
Когда ученые, подобные Коллинзу, говорят о рубеже, который нельзя переходить, это звучит кристально ясно. Но в научных исследованиях все выходит сложнее. К примеру, Коллинз упоминал изменение эмбрионов «для клинических целей». Но разве можно утверждать, что работа Хуана преследовала клинические цели? Ведь из триплоидных эмбрионов ребенок не может развиться в принципе. Попадают ли его эксперименты по ту сторону рубежа из-за того, что кто-то может использовать полученные результаты для изменения у эмбрионов гена hbb и искоренения бета-талассемии в ряду поколений?
В сентябре 2015 г. этот рубеж стало еще сложнее разглядеть. Кэти Ниакан, сотрудница лондонского Института Фрэнсиса Крика, подала в британское правительство заявку на разрешение использовать CRISPR на эмбрионах человека
[1124]. Ниакан планировала с помощью CRISPR выключать гены, о которых известно, что они критически важны для раннего развития эмбриона. Наблюдая, что будет происходить с такими эмбрионами, Ниакан удалось бы понять, за какие функции отвечают эти гены. Она планировала исследовать эмбрионы только до недельного возраста, а затем разрушать их. Но, в отличие от экспериментов Хуана, Ниакан вводила бы CRISPR в жизнеспособные эмбрионы. Стала бы ее работа посягательством на все моральные нормы, учитывая, что эмбрионы все равно прекратили бы существование еще на этапе комочка модифицированных клеток?
Новости об исследованиях Ниакан и Хуана придали особую актуальность Международному саммиту по редактированию человеческих генов, который открылся 1 декабря 2015 г. Дэвид Балтимор поприветствовал пять сотен гостей, собравшихся в здании Национальной академии наук в Вашингтоне, фактически повторив в своем провокационном выступлении слова Хотчкисса 50-летней давности.
«Сегодня мы понимаем, что близки к тому, чтобы изменить человеческую наследственность, – сказал Балтимор. – Главный вопрос заключается в том, когда именно мы захотим (и захотим ли) использовать редактирование генов для изменения наследственной информации человека»
[1125].
__________
Собрание не отреагировало на провокацию Балтимора. «Это была на редкость мирная встреча, – заметила репортер Шэрон Бегли. – И чем дальше, тем больше становилось свободных стульев»
[1126].
Некоторые ученые, казалось, специально старались сохранить мирный настрой. Их высказывания были полны отточенных фраз с изобилием научных терминов в попытке не угодить в какую-нибудь этическую ловушку. В завершение саммита Балтимор, Дудна и остальные представители оргкомитета выступили с общим заявлением. Оно не многим отличалось от того, к чему за 11 месяцев до саммита пришла группа в Напе. Комитет одобрил применение CRISPR для соматических клеток (т. е. генную терапию), а также те основанные на CRISPR исследования, которые проводятся на человеческих эмбрионах самого раннего этапа развития. Члены оргкомитета выступили против модификации клеток зародышевой линии в тех эмбрионах, которые впоследствии планируется имплантировать для инициирования беременности. Но они оставили дверь приоткрытой. «Вопрос о клиническом применении модификации половых клеток зародышевой линии необходимо регулярно пересматривать», – гласило заявление оргкомитета
[1127].
Для некоторых участников саммита основной вопрос, касающийся редактирования клеток зародышевой линии, заключался в том, а стоит ли вообще предпринимать какие-то попытки. Директор Института Броада Эрик Лэндер заявил: «Если нас действительно интересует, как помочь родителям избежать генетических заболеваний, то о редактировании клеток зародышевой линии нам надо думать не в первую, не во вторую, не в третью и даже не в четвертую очередь».
По мнению Лэндера, родителям лучше поможет преимплантационная генетическая диагностика
[1128]. Если есть риск, что ребенок унаследует генетическое заболевание, им следует обратиться к врачам, которые подберут такие эмбрионы или, возможно, даже сперматозоиды и яйцеклетки, что ребенок точно родится без этого заболевания. Только после того как родители безуспешно перепробуют все существующие способы, имеет смысл модифицировать саму зародышевую линию.
