Марина обхватила себя руками.
– Что она делала? Лопату бросила, подтащила за ноги к свежей могиле какую-то женщину. Я хорошо ее одежду рассмотрела. Мария Алексеевна в яму неизвестную бабу скинула, землей забросала, опять заступ взяла. Похоже, хотела еще одну могилу выкопать. И вдруг!
Марина содрогнулась.
– Из травы парень встает, шатается, по лицу кровь течет, воет страшно: «У-у-у!» Я чуть не умерла, уткнулась в Гарика, дрожу. Сколько времени прошло, не знаю, я в себя немного пришла, один глаз открыла, вижу – Головина с парнем уходят. Он с ней идет покорно, не вырывается, не кричит, на одной ноте тянет: «У-у-у!» Когда они из виду скрылись, Гарик сказал:
– Не пойду к Карапетянам, не хочу.
Мы с Иркой и Леной тоже были в полуобмороке. Кое-как добрались до нашего дома, он в пяти минутах ходьбы от погоста стоял. Я смотрю, Ленке совсем плохо, она вся синяя, трясется. Игорь не лучше выглядит, я сказала им: «Пошли в домик, который мы дачникам сдаем, он пустой, там есть кровати, кухня. Кипятку попьем, согреемся». И всей компанией мы забились в избушку, которую мать сдавала. Я чайник вскипятила, благо дачники не весь газовый баллон израсходовали. Гарик нам говорит:
– Не знаю, что случилось. Но парень этот со своей матерью к нам сегодня приезжал. Мама их минут за сорок до моего ухода куда-то повела. Я решил, что она гостей на автобусную остановку провожает. Вы никому не рассказывайте, что видели. Поклянитесь, что молчать будете.
Марина с шумом выдохнула.
– И мы пообещали никогда ничего ни одному человеку не сообщать.
Глава 34
Марина помолчала пару секунд и продолжила:
– На следующий день мы с Ирой до обеда проспали. Когда встали, думали, что мать нам вломит. А она нас не отругала, словно не заметила, что мы полдня продрыхли. Вышли на кухню, мамаша заявила:
– Я сдала избенку, не приближайтесь к ней.
– Вот мы удивились! – перебила сестру Ира. – Дождались, пока мамаша куда-то смылась, тут же подрапали к лачуге, в окно посмотрели. На кровати тетка лежала, голова полотенцем замотана. Маринка не побоялась дверь открыть, вошла в сени и шепчет:
– Ир, смотри.
Я гляжу, на полу комья земли, одежда грязная… Маринка меня во двор вытолкнула.
– Тикаем на кладбище.
– Мне они с сестрой ничего не рассказали, – неожиданно вступил в разговор Игорь, – я думал, что мама ту тетку убила.
– Мы побежали на погост, – продолжала Марина, – и столкнулись с матерью, та с лопатой шла. Увидела нас, разозлилась:
– Какого черта вы тут делаете?
Я ответила:
– За рябиной отправились. А зачем тебе заступ?
Мать меня недобрым взглядом окинула:
– Больно ты любопытная. Коренья добываю, сушу их на лекарство. Идите домой! Дел у нас полно.
Ира вздохнула:
– Маришка за матерью потащилась. Я сделала вид, что упала, сижу, ногу глажу, подождала, пока они из вида скроются, потом одна на кладбище двинула. Увидела, что могила зарыта! Я все поняла. Мать ходила яму закапывать.
Ира провела ладонью по лицу.
– Она объяснила потом, что к нам приехала дачница, после тяжелой операции здоровье восстанавливает. И каждый вечер, едва мы спать ляжем, мать бежала в избушку. Думала, что мы спим. Архипа она в тот год на море в лагерь отправила и не волновалась, что мы правду узнаем, мы же дрыхли. Да мы с Маринкой их терки подслушивали. По очереди под окно домика бегали: ночь я, ночь Марина. Потом обе заболели, корь подхватили, две недели пролежали. Когда наконец выздоровели, в избушке уже пусто было.
– Но мы все выяснили, – подхватила Марина, – женщину звали Ангелина Алексеевна Фонарева, она не родная сестра Марии Алексеевны. Дед Игоря любовницу завел, дочь ее назвали Ангелиной. Потом у этой Ангелины родился Федя, больной, припадочный, с головой у него было плохо. Мать его по врачам таскала, сумела сына реабилитировать, мальчик в обычную школу ходил, припадков больше не было. Когда он подростком стал, гормоны заиграли, потребовался новый курс лечения. А у Ангелины денег нет. Левая дочь Алексея Игоревича о наследстве и не подумала бы, но ей в журнале попалась статья про исторические усадьбы Подмосковья. Ее единокровная сестра Мария описывала, какое у нее поместье. Оно называется «Черная жемчужина любви», потому что в гостиной висит люстра, украшенная раритетными черными жемчужинами. Светильник стоит десять миллионов долларов. И это по самым скромным подсчетам. Еще сестра нахваливала парк, хвасталась уникальной посудой: серебро с золотом. Ангелина вдруг сообразила, что половина всего принадлежит ей, она законно признанный ребенок. Фонарева сходила в юридическую консультацию, ей там адвокат пообещал все отсудить. Но посоветовал сначала поговорить с родственницей, авось удастся прийти к соглашению мирным путем. Ну и все фигово закончилось.
– Ну-ну, – покачал головой Димон, – прямо разведывательное управление! Все они выяснили. Как вам удалось столько информации собрать?
– Я же говорила, – удивилась Марина, – мы бегали под окно, подслушивали. Вот и получилась ясная картина. Наша мать Ангелину расспрашивала, а та ей отвечала, да так подробно! Голос у нее странно звучал, говорила она медленно и так… ну… похоже на учительницу, которая на седьмом уроке новый материал объясняет. Она устала, а работать надо, вроде как через силу говорит, медленно, спокойно.
Марина закашлялась и начала пить воду, теперь заговорила Ирина:
– Мария Алексеевна любезно приняла дочь отца. Правда, в основной дом ее с сыном не пустила. Отвела их в маленький коттедж, напоила чаем, выслушала сестру, пообещала все разделить поровну без суда. А потом предложила:
– Давайте сходим на могилу к моей маме. Это тут рядом, она на местном кладбище похоронена.
И они втроем туда отправились. Ангелина по дороге чуть не заснула, ее набок заваливало, Федя тоже постоянно зевал, ныл: «Хочу спать». Похоже, в чай снотворное добавили. Но эта мысль Лине в голову пришла спустя пару дней, а в тот вечер она решила, что они с сыном опьянели от свежего воздуха. В Москве кислорода нет, а в Шихове его – пей не хочу. На погосте Федору совсем плохо стало, он сел на землю, мать к нему наклонилась, и тут ей на затылок упал чей-то памятник. Очнулась она от холода, ни рукой, ни ногой пошевелить не может, глаза не открываются…
Ирина зажмурилась:
– Она сама не знала, откуда понимание пришло, что ее похоронили. Как сумела выбраться? Говорила, что сила появилась у нее нечеловеческая. Она из ямы вылезла. Оказалась на кладбище. Ночь, холод, жуть, Феди нигде нет. Лина пошла куда глаза глядят, добралась до какого-то дома, упала у крыльца, потом во двор вышла хозяйка, она Фонареву отвела в сараюшку, которую дачникам сдавала, начала ее расспрашивать. Ангелина хотела поспать пару часов, потом идти искать сына, но ей стало очень плохо, Головина ее закопала вместе с сумкой, она у Ангелины на поясе висела. Внутри были паспорт, ключи, кошелек. Валерия Васильевна пригрела беднягу не задаром. Ангелина отдала ей серьги и подвеску, дорогой комплект, который любовнице в свое время подарил Алексей Головин.
