Вскоре к коалиции присоединится еще одна участница – Сардиния, которой Луи-Наполеон пообещает за это помощь в объединении Италии. Сардинский корпус, 15 тысяч солдат, примет участие в осаде Севастополя. Это событие будет иметь не столько военное, сколько политическое значение: европейская солидарность в борьбе с ненавистным «жандармом».
Конечно, это был не бой в одиночку с «двунадесятью языками», как в 1812 году, но всё же абсолютная изоляция перед лицом враждебного мира.
Николай, всегда лично руководивший дипломатией, нагромоздил много ошибок и на этом поприще.
Не верил, что англичане сговорятся с французами, – ошибся.
Не верил, что Турция осмелится воевать, – ошибся.
Не верил, что европейцы возьмутся из-за Турции за оружие, – ошибся.
Про Вену говорил: «Что касается Австрии, то я в ней уверен» – опять ошибся.
В политическом смысле конфликт был проигран еще до того, как началась настоящая большая война.
Технологическая война
Эту войну назовут первой современной или первой технологической. По многим параметрам она стала предвестницей грядущих мировых макровойн.
Воевали по большей части не в открытом поле и не маневренно, а позиционно, в окопах и укреплениях. Иногда ожесточенные бои шли за крошечный клочок земли. Впервые главную роль играли технические рода войск: артиллеристы и инженеры. Кавалерия, от которой доселе чаще всего зависел исход сражения, оказалась на третьестепенных ролях.
Стороны использовали множество новых изобретений.
На море господствовали паровые корабли. В небывалых по масштабу артобстрелах участвовали ракетные батареи. Союзники провели из тыла на позиции железную дорогу и проложили по морскому дну 380-километровый кабель, установив электротелеграфное сообщение с Парижем и Лондоном. В результате приказы и информация через весь континент будут передаваться быстрее, чем в Севастополь из Петербурга.
Наконец, это первая война, которую освещали фронтовые журналисты, а стало быть за нею почти «в реальном времени» могло наблюдать общество. Репортер «Таймс» Уильям Рассел отправлял в редакцию статьи, которые, как положено, прославляли молодцов в красных мундирах, но в то же время обращали внимание британцев на проблемы и дефекты – и эти недостатки исправлялись. Фотограф Роберт Фентон делал снимки, позволявшие увидеть, как война выглядит на самом деле.
Отечественная журналистика при цензурных строгостях и отсутствии общедоступного телеграфа (у русских был только оптический, низкой проходимости) не могла соперничать с иностранными коллегами по оперативности, зато брала качеством. Севастопольские очерки молодого артиллерийского поручика графа Л. Толстого вошли в золотой фонд мировой литературы.
Войн, собственно, было две. На одной, кровавой, солдаты палили из ружей и пушек, кто-то наступал, кто-то оборонялся, там бывали локальные победы и поражения, но истинная судьба противостояния решалась на войне невидимой, в которой столкнулись финансовые, экономические, промышленные, социальные и политические системы. В конечном счете победила сторона, у которой было больше ресурсов и которая ими лучше распоряжалась.
Но генералам и монархам, во всяком случае Николаю Павловичу, казалось, что участь войны определяется правильно составленной диспозицией.
Кампанию 1854 года с учетом появления новых грозных неприятелей царь спланировал осторожно. Речь о «кресте над Святой Софией» уже не шла. От похода на Константинополь отказались. Главным театром считался бессарабский. Туда и были стянуты основные силы. Государь планировал отбить натиск врага, а затем перейти в наступление. «Август и сентябрь полагаю я, что с пользою употребятся для решительного удара, то есть для овладения Силистрией, а быть может, и Рущуком», – писал он.
Фотография Р. Фентона из Крыма
Но в августе и сентябре у русских будут совсем другие заботы.
Инициатива все время принадлежала противной стороне. Сначала, в июне, французы с англичанами действительно высадились в турецкой Болгарии, и казалось, что Николай верно угадал главный фронт. Но намерения союзного командования были иными. Пользуясь полным господством на море, маршал Сент-Арно вознамерился перебросить армию в Крым, чтобы уничтожить базу российского флота в Севастополе. План этот отчасти объяснялся еще и тем, что в Крыму у русских было не так много сил, а Севастополь являлся крепостью только со стороны моря. С суши его можно было захватить почти беспрепятственно.
В начале сентября близ Евпатории была осуществлена величайшая в тогдашней истории десантная операция. Более шестидесяти тысяч солдат, 130 орудий, тысячи лошадей, огромное количество грузов были на глазах у русских дозоров переправлены с 389 кораблей на берег. По свидетельству очевидцев, издали союзная эскадра выглядела как огромный промышленный город, задымивший все небо своими фабричными трубами.
Война пришла на российскую территорию.
Крымская эпопея
Высадка продолжалась целых шесть дней, но ее прикрывали дальнобойные орудия боевых кораблей, и помешать русские не могли. К тому же они плохо подготовились к подобному развитию событий. Главнокомандующим в Крыму был царский любимец светлейший князь Меншиков – тот самый, что безуспешно добивался от султана покорности. Надо отдать светлейшему должное: он один из первых догадался, что главный удар будет нанесен именно по Крыму, добровольно вызвался защищать этот уязвимый участок и даже приступил к фортификационным работам, но в Петербурге гораздо больше опасались за Балтику и Бессарабию, поэтому сил у Меншикова было меньше, чем у маршала Сент-Арно. Да и полководческими талантами князь не отличался.
Александр Сергеевич Меншиков (1787–1869) был, можно сказать, потомственным фаворитом, правнуком петровского соратника. Николай ценил и уважал князя за острый ум и за еще более острый язык, за несомненную честность и за личную храбрость – Меншиков был несколько раз ранен, участвуя в разных сражениях, в том числе в Бородинском. Кроме того, это был убежденный, а не конъюнктурный консерватор-государственник, полностью разделявший взгляды императора. Меншиков прошел обычный для его поколения путь от очарования либерализмом до полного в нем разочарования. В молодости, при Александре, Александр Сергеевич участвовал в составлении проекта об отмене крепостного права; в николаевском секретном комитете по крестьянскому вопросу это был один из самых упорных противников освобождения.
На должности морского министра Меншиков тоже был консерватором, что не пошло на пользу русскому флоту. По старинке воевал он и в Крыму, не учитывая того, что со времен Бородина тактическое искусство совершенно переменилось.
