— Милая Тесса, ты можешь поинтересоваться, почему мы просто не попросили Гарри пригласить тебя к нам на чай и не ответили на твои вопросы, — продолжала жужжать Гиацинта. — Боюсь, я не могу сказать, кто твои родители, — не уверена, что имею на это право. Но мы с Примулой решили, что ты вправе вести свои изыскания. Если бы мы так не считали… в общем, теперь ты знаешь, что у нас хватает причин как можно реже принимать гостей в "Кельях".
— Это означает… Вам известно, кто моя мать, но вы не можете назвать ее имя? Но, пожалуйста, ответьте хотя бы, Мод Крампет посвящена в тайну моего рождения?
— Каждый ребенок, родившийся во Флаксби—Мид за последние тридцать лет, так или иначе прошел через руки Мод. Но если ты начнешь ее расспрашивать, она может замкнуться. Прости, милочка, но надо бы поискать Примулу. Она обычно не опаздывает к завтраку, но все эти вчерашние треволнения с Минни, наверное, вымотали бедняжку. Понимаешь, я не хочу, чтобы она неожиданно обнаружила, что дом наводнен полицейскими. Кстати, мне кажется, надо будет им сказать, что у тебя роман с Гарри, а мы пригласили тебя в гости.
— Но ведь Берти может рассказать о том, как я появилась в "Кельях". — Я понизила голос, чтобы мальчик не услышал.
— О, у Берти богатое воображение, он разговаривает с несуществующим другом. Мы, конечно, не станем обвинять его во лжи, это было бы подло. Просто скажем, что он видел нечто вроде игры. Розыгрыш, который вы устроили на пару с Гарри, заставив нас с Примулой хохотать до слез.
Розыгрыш… Может, переодевание Энгуса в монашеское одеяние тоже чей–то извращенный розыгрыш? Что–то шевельнулось в подсознании; какое–то смутное воспоминание медленно всплыло к поверхности и тотчас погрузилось обратно в темноту.
— Что же касается Мод, — продолжала Гиацинта, направляясь к двери, — она о твоей амнезии не скажет ни слова. Можешь на нее положиться. Мод — женщина неглупая, она сразу почувствовала, что дело нечисто. После того как Берти стал свидетелем вашего представления, Примула не могла не позвать Мод, но, возможно, это и к лучшему.
— Наверное, Мод очень предана вашей семье, раз готова хранить молчание, — желчно заметила я.
— Предана? — Гиацинта остановилась. — По–моему, я ничего не говорила о преданности. Послушай, мальчик идет сюда. Почему бы тебе не отвести его на кухню и не напоить горячим чаем?
Господи! Я же обещала Мод, что позабочусь о Берти, как только приду в "Кельи". А вместо этого… Нет, о Гарри я думать не буду. Ни за что!
Когда же наконец прибудет полиция? Ох, Энгус! Милый, бедный Энгус. Все эти чужие люди столпятся вокруг тебя. И будут называть тебя "телом". Слезы опять закапали на сцепленные руки.
— Мисс, с вами все в порядке? — Глаза под рыжими вихрами излучали тревогу.
Я сжала его руку и встала.
— Все хорошо, малыш, все хорошо.
На кухне никого не было, и Берти тут же взобрался на табурет. Я машинально наполнила чайник, зажгла газ, достала чайницу, чашки. Главное, чем–нибудь занять себя — вот и весь секрет. Чайник пронзительно засвистел и начал плеваться кипятком. Несколько капель попало мне на руку, но я не почувствовала боли. А почувствовал ли ее Энгус? Что за мнимый друг ему позвонил? И кто та женщина, что угрожала покончить самоубийством? Это одно и то же лицо или нет? Гарри считает именно так, но…
Не смей думать о Гарри Харкнессе!
Но я ничего не могла поделать с собой. Вновь мы вместе с Гарри, опустившись на колени подле Энгуса, вслушивались в тихие слова… Милое широкое лицо Энгуса стояло перед моими глазами, снова я слышала, как он испускает последний вздох… О чем он говорил перед смертью? О Минни, о тетушках из… Стоп! Позже Гарри спросил, есть ли у Энгуса родственники, помимо тетушек в Данди. Откуда он знает про Данди…. Я снова сникла. Это ведь так просто объяснить… Но просто ли?
Когда же все–таки прибудет полиция? Гиацинта сказала, как мне себя вести… или не сказала? Что с моей головой? Ведь именно мы с Гарри были рядом с Энгусом, когда тот умер. Конечно, Берти расскажет, что он видел, но поверит ли ему полиция? Мальчик ведь так и не смог описать убийцу. Полиция может решить, что это мы с Гарри совершили убийство, но какой у нас мотив? Ни у одного из нас не было причин убивать Энгуса, если только… Я вновь вспомнила про игру в карты. Он ведь сказал сестрам, что не будет терпеть их шулерство.
Скажи им, что мне очень жаль…
О ком говорил Энгус — о сестрах Трамвелл или о своих тетушках из Данди? Если о Гиацинте и Примуле, то тогда слова "мнимый друг" не могут относиться к ним. Но кого тогда Энгус имел в виду? Половину чая, предназначавшегося Берти, я нечаянно выплеснула в блюдце и теперь переливала обратно в чашку.
Мнимый друг…
Но почему я все примеряю к нынешней ситуации? Может, Энгус говорил о себе; может, он почему–то вообразил, будто был несправедлив ко мне… Это вполне в его духе.
А как полицейские отнесутся к монашескому облачению? Решат ли они, что это дело рук какого–то религиозного фанатика? Члена какой–нибудь сатанинской секты, которая каждые сто лет приносит в жертву христианина. Перед моими глазами предстало видение: группа людей в развевающихся одеяниях, с черными свечами в руках, распевают заклинания на неведомом языке, а возглавляет их преподобный Эгринон Хам.
— По–моему, вы просто класс, мисс! Я так и сказал тете Мод.
Руки мальчика все еще немного дрожали, да и лицо было бледным, но в остальном он, похоже, чувствовал себя вполне прилично. Сиротская жизнь выработала в Берти необычайную жизнестойкость. Глядя, как он пьет чай, я ощутила родство с этим мальчуганом. Мне захотелось рассказать ему, что у меня тоже приемные родители, что мы с ним члены одного и того же клуба для избранных, но времени на это не было.
— Тетя Мод тоже считает, что вы очень красивая. Она спрашивала, не напоминаете ли вы мне кого–нибудь.
-— И что ты сказал? — Еще вчера я бы с нетерпением ждала ответа, но сейчас уже не была уверена, что по–прежнему хочу найти свою мать.
У меня было все, а я хотела еще и еще. И вот теперь Энгус мертв. Если бы я здесь не появилась, если бы он не вернулся во Флаксби—Мид… Я подняла чашку, наблюдая за толстым листом — не имевшим никакого отношения к чаю, — плавающим на поверхности.
— Я говорю, на кого–то знаменитого, кого показывают по телеку? А тетя Мод отвечает: нет, на кого–то из местных, из деревни.
— И она тебе сказала, кто это мог бы быть?
— Вот и я спросил ее, кого она имеет в виду, мужчину или женщину, и…
Прежде чем Берти успел договорить, дверь отворилась и в кухню вошла Шанталь. Темное платье оттеняло ее белую кожу, а волосы, собранные в тяжелый узел, придавали цыганке вид пришелицы из другого столетия.
— Страш мне все рассказал, — сообщила она бесцветным голосом.
Я молча смотрела на нее. Шанталь явно боялась. Но за кого? За Страша или за себя? В любом случае я должна испытывать облегчение.
