Было странное ощущение, словно от Хана исходят кусающие волны, которые касаются моего тела, будоража кровь и путая мысли. И чтобы не сгореть в них, я быстро проговорила, не отходя от двери, словно смогла бы убежать от него:
— Каан рассказал тебе о том мужчине в торговом центре?
Хан сидел в своем глубоком кресле, расставив ноги и откинувшись назад в расстегнутой до ремня светлой рубашке, крутя в пальцах золотую ручку и глядя прямо на меня, словно притаившись:
— Рассказывал.
Я переступила с ноги на ногу, в ожидании услышать от него еще какую-то информацию, но Хан продолжал молчать, глядя на меня свои тяжелым, бархатным, разъедающим взглядом.
— И?…это все?…
— Да.
— Те люди в клубе были от него?
Положив ручку на стол, Хан завернул кресло, проговорив приглушенно, но с такой внутренней силой, что я сделала шаг назад:
— Иди сюда.
Я словно перенеслась в тот день, когда решилась прийти к Хану со своей шальной идеей, умирая от страха и восхищения, впервые увидев его в стенах того кабинета, который остался в ночном клубе нашего городка, принадлежащего только ему.
В тот день я стояла перед ним, словно школьница, которая боялась даже его аромата, не смея признаться себе в том, что он околдовал меня и заворожил в первую секунду нашего ужасающего знакомства.
Теперь я была Лейлой, и столько дней прошло с момента нашей первой встречи, но я все-равно терялась каждый раз, когда слышала негу и сладость в его голосе, от которой тело наполнялось его золотом.
Как и тогда, во мне не было сил, чтобы сопротивляться ему.
Я шла, глядя в его глаза, в которых тонула, пропадая в их бархатной темноте, но не желая выбираться наружу, потому что теперь знала. И любила.
Я остановилась у стола Хана, будто окунувшись в наше прошлое, когда стояла так же, дрожа от ужаса и не веря в собственную смелость.
Я и сейчас дрожала.
Только это был не испуг.
А предвкушение.
Я дрожала от желания его прикосновений.
Его губ. И той власти, которую он имел надо мной.
— Сними трусики.
Мы словно сделали круг, вернувшись в точку отсчета, где все должно было встать на свои места, отсеяв все то, что было не нужно, и оставив лишь одно. Чувства.
То, что я видела в полыхающих глазах Хана, впитывая в себя его черную страсть и опаляющее желание.
Я снова подчинилась, делая это медленно и глядя в его глаза, не отводя взгляда, но не распахивая своего халатика, видя, как полыхнуло в черном зрачке, словно в нем взорвалось что-то.
Он всегда играл со мной изощренно, томно и чувственно, опаляя своими эмоциями, своей силой, делая это столь тонко и умеючи, что я сама хотела отдаться в его власть, позабыв обо всем на свете.
Но теперь я знала, что Аля застыла бы у края стола, сжимая свои влажные от страсти трусики в руке, ожидая дальнейших указаний от своего черного короля, боясь его в такой же степени, в какой и желая.
Но только не Лейла.
Не обращая внимания на то, как чуть дернулась его бровь и черные глаза прищурились лукаво и явно очень заинтересованно, я не стала дожидаться дальнейших указаний свыше, сделав те два шага, которые разделили нас, и садясь на его бедра, что уже не могли скрыть того, что вся его страсть и желание вибрировали, упираясь в ширинку и потянувшись ко мне.
Хан был всегда готов.
Всегда возбужден.
Всегда сдержан.
Даже если в этот раз, я сама потянулась к его губам, обхватывая за шею и буквально насаживаясь сверху на его бедра, которые едва заметно дрогнули, подавшись вперед, даже не смотря на то, что нас по-прежнему разделяла ткань его темных брюк.
Хан не шелохнулся, словно проверяя свою выдержку на прочность, когда я медленно проведя кончиком языка по его терпким горячим губам, не в силах скрыть того, что не могу надышаться его ароматом, и проникая осторожно во внутрь, чувствуя опьяняющую силу над ним, когда его ладони вцепились в подлокотники с такой силой, что натянутая темная кожа издала весьма слышный скрип.
Нет, не удержишься.
Ты хочешь этого не меньше меня, даже если планировал что-то другое.
Этого нельзя было скрыть в том, как изменилось его дыхание, став отрывистым и обжигающим.
Как заерзали его напряженные бедра подо мной, словно стараясь прорваться через прочную ткань и дать свободу тому сумасшествию, которое сжигало нас двоих, как бы сильно мы не сопротивлялись этому.
Я еще не успела вкусить его аромата и терпкости вкуса, пробравшись в рот, когда Хан глухо застонал, с силой сжимая своими руками и заставляя выгибаться под его напором, чтобы только позвоночник остался цел.
Его горячий бархатный язык ворвался в меня первым, не дав возможности даже втянуть воздуха, наполненного его ароматом и жаром наших тел, проникая резко, горячо и сладостно. Он повелевал, управлял, заставлял вкусить его и подчинится, что я делала с восторгом и неземным блаженством, обхватывая его за шею сильнее и прижимаясь так сильно, как только могла.
Я скучала по нему каждую секунду своей жизни.
Я хотела его каждую минуту своего существования, сходя с ума оттого, что не могу всегда быть рядом.
Он был моей жизнью.
Моим наркотиком.
Моей восточной сказкой, в которой я парила в облаках, утопая в бархатной ночи.
Я запротестовала в его губы, когда потянулась к ширинке, чтобы освободить его рвущееся наружу возбуждение и мое кипящее золото как можно быстрее, что мог сделать только он, но Хан отбросил мои руки, вдруг поднимаясь на ноги, и держа меня на весу, но лишь на долю секунды.
До того момента, как я не оказалась прямо на его рабочем столе, уложенная и распластанная на спине, ахнув, когда Хан выпрямился, надо мной, полыхая своими глазами так, что стол подо мной запросто мог загореться.
Я потянулась к нему снова, чтобы уложить на себя, он Хан откинул мои руки, хмыкнув на мой вопль протеста, и обхватывая руками за бедра, чтобы резко и грубо развернуть меня, уложив на живот и придавив рукой к столу, отчего его край оказался как раз на линии живота и обнаженных бедер.
Полы коротенького халата взметнулись, обнажая мои ягодицы, и я радостно дрогнула, когда за моей спиной раздался резкий и отрывистый звук открывающейся ширинки.
Я так ждала этот ВЖИК, что закусила губу, едва не застонав заранее, и не понимая, зачем Хан прижимает меня к столу ладонью, словно я могла сбежать.
Теперь он не выгонит меня из своего кабинета, пока я не получу то, что так хочу…или я умру от этого напряжения и кипящего золота внизу живота, отчего становилось просто физически больно.
