Я поискала глазами сумку, найдя ее как раз в углу дивана, намереваясь уже просто в наглую и молча прошагать за своим имуществом, взять его и так же молча уйти, когда дверь неожиданно распахнулась снова и в кабинет вплыла девушка.
Она именно плыла, словно озабоченный лебедь!
Как заправская модель походкой от бедра, не потрудившись даже приличия ради постучаться в кабинет, облаченная вся в такое облегающее одеяние, что если бы в фирме разрешили приходить в нарисованной на обнаженном теле видимостью одежды, она бы сделала это не задумываясь самая первая.
Я не сразу увидела лицо этого «лебедя» с замашками эксбиционизма, чувствуя, как мои брови поползли удивленно вверх, когда она, сладко пропела весьма поставленным трепетным голосочком, от которого лично у меня сводило зубы, как от переизбытка сладкого:
— Господин Теоман, вы просили занести вам расчет нового проекта, как только финансисты его закончат!..
Остановившись прямо у стола Хана, девушка модельно развернулась, явно тщательно отрепетированным жестом откинув свои длинные светлые локоны за плечи, и улыбаясь томно и как то очень уже двусмысленно, что меня буквально передернуло.
Проще было просто сразу лечь перед ним на стол и разорвать на себе эту кофточку в обтяжку….хотя там и так все было прекрасно видно, зачем зря терять время на всякие рвания и лишние движения?…
Я уставилась на Хана, с трудом боровов в себе желание открыть свой рот и произнести громко, четко, а главное, вложив всю свою язвительность и омерзение: «Не буду вам мешать, господин Теоман! У вас намечается много усердной работы!», чтобы потом уйти, даже не хлопнув дверью!
Неужели все мужчины и правда одинаковые?
Неужели нельзя быть хотя бы в чем-то хоть капельку оригинальным и не спать со своей секретаршей?! Почему эту должность не может занимать мужчина в конце-концов?!…
Если бы в моих руках не было планшета, я уже скрестила бы руки на груди, демонстративно топнув ногой, чтобы привлечь внимание нашего жутко занятого и полностью погруженного в процесс господина Теомана, который и сейчас снова даже не поднял головы, выдавив сухо и даже как-то устало:
— Спасибо, Хазал. Оставь на столе, я посмотрю их расчеты позже…
То, с каким старанием она уложила эти самые проклятые расчеты на стол Хана, надо было оценить по меньшей мере Оскаром за самую правдоподобную роль в мастерстве соблазнения, потому что я и представить себе не могла, КАК можно умудриться прогнуться и выпятить попу одновременно, при этом склоняясь надо столом под таким углом, чтобы грудь вывалилась прямо на его рабочую поверхность.
А этому где-нибудь учат или она репетирует дома перед зеркалом каждый вечер заранее в разных нарядах, чтобы знать как лучше встать, чтобы было видно через вырез на груди даже пупок?
— …да ложилась бы уже, чего уж там…. — не выдержав, прошипела я себе пол нос, понимая, что еще секунду, и я на самом деле не сдержусь! Вот только теперь прежде чем уйти из кабинета, обязательно громко хлопнув дверью, я первым делом кину свою сумку в них!!!
Ой, ну надо подумать….он даже не поднял своих длинных черных ресниц, чтобы посмотреть на нее всю такую податливую, нежную и на все готовую.
Интересно, если бы я не стояла в его кабинете, он бы повел себя так же?…
Девушка увидела меня первой, сначала явно смутившись и поспешно выпрямляясь, одергивая на себе одежду, а потом словно поняла, что я явно не его мама, или теща, вдруг прищурившись, и принявшись рассматривать меня открыто, нагло и просто до неприличия оценивающе, начиная от дорогих туфлей на высоченной шпильке, и заканчивая моей строгой прической без единой выпавшей прядки, едко усмехнувшись, словно говоря мне этим: «Фи! Тоже мне конкуренция!»…
По мере того, как поднимался оценивающий и неприязненный взгляд этой наглой девушки, я чувствовала, как каждый позвонок во мне выпрямляется, пробуждая внутри чувства, которые стали для меня полной неожиданностью, когда я поняла, что сама смотрю на эту самую Хазал такими же насмешливыми и оценивающими глазами, явно давая понять, что ей не место рядом с Ханом.
Что творилось со мной, я просто не могла анализировать, вдруг с удивлением подумав, что я никогда ни с кем не ругалась, не дралась и не обижала даже тараканов…но сейчас.
Сейчас я была готова вырвать по прядке волос шевелюру этой девушки, предварительной привязав ее в ножкам стула Хана, в положении лежа и лицом вниз, чтобы можно было шпильками наступать на ее выпуклые ягодицы.
При чем, привязать рядом с обездвиженным Ханом!!!!!
Бросив яростный взгляд на него, я лишь тогда поняла, что все это время Хан наблюдал за нами, явно веселясь и переводя свои лукавые черные глаза с меня на Хазал и обратно, словно делая ставки на то, кто кого переглядит и уничтожит одним лишь взглядом.
— Ты можешь идти… Хазал.
До тех пор, пока Хан не произнес ее имя, можно было бы подумать, что он обращается ко мне, потому что в эту секунду его глаза были направлены на меня, поблескивая и переливаясь, явно довольно и весьма лукаво от увиденного представления, которое не закончилось сразу, потому что Хазал решила напоследок продемонстрировать технику своего шага от бедра, при этом тоже глядя вызывающе на меня с посылом: «Видела? А теперь проверь, КАК он на меня смотрит!»
Проверила.
Никак не смотрел!
Поэтому молчаливо дернув бровью: «Ха, милочка, вы в пролете, как кукушка на краю унитаза!» я победно и широко улыбнулась Хазал, следя за ней взглядом до тех пор, пока она не скрылась за дверью, закрыв ее не слишком-то тихо и аккуратно.
— Представление окончено? — выгнула я бровь, бросив уничтожающий взгляд на Хана и говоря приглушенно, хотя и не в силах скрыть ни своей ярости, ни своего бешенства, видя, как Хан подался вперед, словно мурлыкающий кот, улыбаясь сладко и сочно и опуская подбородок на сложенные ладони, ответив так же тихо, но при этом почти нараспев:
— Не знаю, это у тебя нужно спросить.
— Меня не интересуют твои отношения с секретаршей! — как бы я не старалась взять себя в руки и не доставлять лишнего удовольствия этому наглецу, а все-равно эта фраза была скорее, как шипение, когда Хан хмыкнул, отчего на правой щеке появилась его ямочка, за которую хотелось укусить.
— А я не о ней говорю…
Я застыла, глядя в его черные глаза, в которых полыхнуло то, чего я ждала — отблеск пламени того вулкана, до которого мне нужно добраться чего бы это не стоило!
Каким бы расслабленным и спокойным он не сидел на своем большом черным кресле, каким бы сладким и мурлыкающим не был его голос, а ярость тонкими горячими жилками стекалась в черноте его глаз, словно черный гранит начинал трескаться, пропуская этот жар.
Конечно же, Хан говорил об Искандере и моем решении работать с ним.
Вот только я не собиралась это обсуждать, особенно теперь, когда видела, что это первый шаг, который я поначалу считала неверным, стал приносить свои маленькие, но стойкие плоды.
