— Мы ищем мне работу. У меня есть рекомендации, и нам необходимо торопиться…
— Вы только вдвоём путешествуете?
Что-то мне в её вопросе не понравилось. Уж больно взор у неё стал изучающе-напряжённым. Не буду ничего про своего второго спутника рассказывать, не дождётся! Пусть буравит меня глазами, сколько хочет…
— Конечно, вдвоём, — и чуть мысленно язык ей не показал. Хотя, может, будь с нами эта придурочная скотина, она бы и из него силы выпила? Ну да, сначала из него, а потом и до нас бы добралась. Нет, с одной стороны, хорошо, что мы от этого тупого комка шерсти удрали… Ясное дело, свинтили, ведь не зря плюшевая гадость следы затирать приказала. А вот с другой… Прыгнул бы он сейчас на бабку и всё, хана ей. Много ли этому божьему одуванчику надо?
Пока я размышлял, мы вышли на тропинку к лесу. Наверное, заметив, как я кручу головой, выискивая возможность оставить лохматому убийце знак, карга нахмурилась:
— Тебя же учили следы убирать? Вот и скрой на всякий случай, мало ли…
Я сделал вид, что честно выполнил приказ, оформленный как просьба, а сам выцепил взглядом камушек побольше. Лишать жизни не буду, но приложу от души — пусть отдыхает. Сам схвачу девчонку и драпать в другую сторону, как можно быстрее. В розыск нас бабулька объявлять точно не станет — у самой пальцы в краске. Но древняя рухлядь словно почуяла:
— Деточка, извини, я такая забывчивая… Напомни, дорогая, как тебя зовут? Таня? Какое красивое имя! — странное имя, необычное. И ни за что не поверю, что старуха этого не отметила. — Таня, детка, тебе не трудно попросить своего мальчика слушаться меня?
— Зачем? — голос у девчонки полусонный; бежать явно не сможет, а вот прилечь рядом со стукнутой камнем бабкой — запросто.
Я покрутил уже прилевитировавший мне в руку булыжничек, обдумывая, смогу ли я ударить им с размаху сам или проще пальнуть с утяжеляющим эффектом.
— Детка, ты устала, позволь бабушке позаботиться о тебе и твоём мальчике?
Девчонка развернулась ко мне, и я быстро завёл руку с камнем за спину. Её глаза, обычно ярко блестевшие, несмотря на серый цвет, были мутными и осоловелыми.
Вообще не улавливаю, что происходит! Лассо на имеющего хозяина оборотня, по определению, кидать не принято, но старуха и не делала этого — я бы почувствовал, даже с нашей странной привязкой. Подлила что-то в чай? То есть она заранее спланировала похищение из таверны двух молодых идиотов?
— Ромэй, слушайся бабушку!
Вот матервестер! Под строгим взглядом божьего одуванчика я разжал пальцы и уронил камень на землю, с краю тропинки, чтобы никто не пнул случайно. Лонгвест, конечно, тупой, лохматый, психованный, но он — убийца, а я — нет. Не смогу я, глядя человеку в глаза, опустить ей на голову что-либо тяжёлое.
Так что поплёлся вслед за этой парочкой, как прикованный.
Идти пришлось довольно далеко. К тому же, после еды, да ещё по самому солнцепёку. Хорошо, старушенция шла всё-таки достаточно медленно, да и девчонка практически засыпала на ходу.
Карга, оказывается, соблюдала закон и жила вдалеке от других магов и людей, почти в лесу. Единственное, я не понял, почему она не использует какое-нибудь средство передвижения, да хоть обычную телегу с лошадью? Или прогулки по свежему воздуху полезны для здоровья? Так её здоровью уже ничто не поможет… кроме молодых кретинов.
Вон, идёт с одной идиоткой под руку, воркует что-то ей на ушко, ласково так, доброжелательно. Вот где справедливость, матервестер?! Я — маг, девчонка — оборотень. Нежничать старушенции со мной надо, а она моего оборотня окучивает, злыдня. Причём будто так и надо, будто не соображает, что нарушает все правила приличия. Ладно, я не вякаю, потому что… учёный уже. Но она-то откуда догадывается, что у меня не самый нормальный зверь и совсем ненормальная привязка?!
Тут я аж затормозил… Болван! Идиот! Придурок тупой!
Она знала! Иначе не было бы этой фразы: «Тебе не трудно попросить своего мальчика слушаться меня?»! Ну, кто из магов в здравом уме попросит привязанного оборотня сказать своему магу-хозяину, чтобы тот подчинялся какой-то древней карге?!
А я-то, я-то… Ведь даже не вздрогнул сначала, точно всё в порядке вещей.
Так чего она вокруг моей кошки круги нарезает, если осознаёт, что девчонка не совсем… совсем не совсем! И как активно крутится-то: по голове гладит, улыбается, прямо бабушка родная с любимой, но редко приезжающей в гости внучкой!
— Ну, вот мы и дома, детка! — заботливо поддерживая девчонку, старуха с улыбкой смотрела куда-то вглубь чащи. Интересно, может это тоже ведьма, как та, про которую лонгвест рассказывал? Или эта, как её, бабка Яга? И сейчас выскочит избушка на курьих ножках? Я попытался представить подобную конструкцию. Получалось или очень смешно, или очень страшно.
Старушка провела рукой по воздуху, и тотчас впереди среди листвы проступили ажурные кованые ворота, по виду из серебра, красиво оплетённые каким-то вьюнком с розово-белыми соцветиями. В воздухе запахло чем-то душно-сладким.
Повинуясь бабкиным жестам, створки плавно разошлись в стороны, и за ними, вместо бурелома, обнаружился роскошный, ухоженный сад с удобными дорожками и огромными клумбами. Вдали среди цветущих деревьев виднелась острая черепичная крыша.
Я посмотрел на божьего одуванчика с уважением. Своей магии у неё почти не осталось, значит, всё это великолепие или к камушку привязано, а такое немалых денег стоит, или за счёт чего-то другого функционирует, например… Я задумался, пытаясь прикинуть, какими хитрыми вывертами можно было бы заставить срабатывать такую потрясающую иллюзию.
Старуха же бодро двинулась по тропинке, посыпанной чистым речным песком, мимо клумб и деревьев, прямо к особнячку. Небольшой и уютный на вид, он выступил из зарослей, как кавалер на танцах — пожилой, но ещё крепкий и элегантный. Старуха поднялась на крыльцо вместе с девчонкой, а мне, даже не оборачиваясь, приказала:
— Жди здесь!
Не знаю, сколько точно я стоял на одном месте, потому что даже сдвинуться не мог. Сначала я рассердился на себя, потом на девчонку, с которой всё началось, затем на тупого лонгвеста, до сих пор не припёршегося нас спасать…. А после я так разозлился на древнюю рухлядь, что даже не заметил, когда она наконец-то выползла из дома, довольная и словно помолодевшая:
— Ну, вот. Моя жемчужина спит. Пусть отдыхает, а ты…, - она глянула на меня с таким презрением, что я аж непроизвольно передёрнул плечами. — Ты даже не понял, с каким сокровищем столкнулся, и сам всё испортил! Оборотень, добровольно связавший себя с магом… Да это столько силы, сколько вам, жалким ворам, и не снилось! А уж альфа… Бесценная редкость! — бабка почти облизывалась. — Через годик-другой ты зачахнешь, а она останется со мной, милая кошечка-альфа. Я стану для неё любимой бабушкой, её миарми. И буду жить вечно!
Выдав эту длинную речь, карга осмотрела меня с головы до ног, будто прицениваясь.
