В груди мужа зародился низкий раскатистый рык, и я всем телом ощутила его — не услышала, а именно почувствовала. Нежно мурлыкнула в ответ и потянула мужчину в ту сторону, откуда прилетел тот, недостающий, запах.
Мягко колыхнулся войлочный полог, темнота внутри была наполнена теплом и чем-то неуловимо терпким, нежным, нужным… моим. Нашим.
Лев шумно принюхался, потом, видимо, сопоставил запах с лежащим на войлочных коврах Винсентом и обернулся ко мне, сверкнув расплавленным золотом зрачков. Снова рыкнул, но теперь в грозных рокочущих переливах чувствовался вопрос и некоторое недоумение.
— Мое! — явственно прозвучало в ответном рыке, и непослушная тигрица, пользуясь тем, что ее облик для меня непривычен, словно новое платье, радостно скакнула из зарослей на дне души, выпустила когти, с явным намерением поточить их о мужа.
«Брысь, негодная! Без тебя знаю, что мое!» — мысленно возмутилась я и нежно лизнула Ривриена в губы, а потом за руку потянула вниз, на ковер. Туда, где лежал котенок, почему-то уже раздетый, лишь слегка прикрытый вышитым одеялом.
Ривриен послушно опустился на мягкий пол, но в сторону котенка косился ревниво, и время от времени из его груди все равно раздавалось недовольно-утробное «ар-р-р-р!!».
Ничего не знаю… мое… Это мое. И это мое. Все мое! Хочу! Сейчас!
В неровном свете масляной лампады едва прикрытый котенок вызывал непреодолимое желание провести по чуть влажной от испарины коже кончиками пальцев. Иррациональное желание впиться в нее зубами, оставляя след, и в то же время мягко и утомительно нежно прикоснуться губами, противоречиво и так маняще. А потом обернуться к другому хищнику и насладиться тем, как упруго перекатываются сильные мышцы под моими ладонями.
Когти иногда могут очень помочь. Конечно, от королевского костюма мало что осталось, и, наверное, потом, утром, я даже слегка устыжусь. А сейчас прочь обрывки! Прочь вышитые тряпки! Оба моих мужчины предстали предо мной во всей красе, обнаженные, такие разные, совершенные и… возбужденные.
Не знаю, в какой момент Винсент словно очнулся и принял в происходящем весьма живое участие. Я тихо, мурлыкающе рассмеялась, когда негодник потянулся к пуговкам на том, что осталось от моего платья, и очень убедительно зашипел на короля, который в этот момент подхватил меня за талию и притянул к себе.
Они шипели и порыкивали, но действовали на редкость слаженно, и память о придворном наряде очень скоро оказалась где-то в дальнем углу, а я плавилась и текла в мужских руках.
Дальше все слилось в один безумный хоровод стонов, запахов, движений…
Помню, как котенок ласкает мою грудь, обняв со спины, а Риен неторопливо прокладывает дорожку поцелуев и покусываний по моему напряженному животу, вниз, вниз…
Помню, как муж сильно и нежно двигается во мне, так, что я вскрикиваю от каждого толчка, и мои крики ловит губами Винсент.
Помню, как котенок дразняще-ласково гладит мои ягодицы, а потом… входит… медленно, осторожно… И вот они уже оба во мне, а я рычу от наслаждения и нетерпения, потому что вот сейчас, сию секунду, не хочу больше нежности, а хочу…Сильнее! Быстрее! Да!
Мучительно-сладкие всплески следовали один за другим, мы лишь на несколько минут падали в утомленно-мягкое марево между ними, и вот уже снова губы тянутся к губам, а руки блуждают по телу, гладят, сминают, ласкают…
Уплывая в сон, лежа между двумя своими мужчинами, я с ленивым интересом смотрела, как светлеет полоска неба в щели над пологом. А потом откуда-то из тени выплыло довольное лицо шамана. Степняк покачал голозой, удовлетворенно причмокнул тонкими губами и исчез.
* * *
Ривриен:
Я даже не сомневался, что в итоге снова буду сидеть на троне в собственном дворце и мрачно рассматривать стоящих на коленях главных виновников гибели целого отряда преданных мне многоликих. Для себя я их уже давно приговорил, а сейчас просто озвучил приговор.
Сидящая рядом Айриш незаметно прикоснулась своими пальцами к моим, ободряюще сжимая их. Мы с ней единодушны в желании убрать малейшую угрозу, потому что через два месяца наша семья увеличится, и я хочу, чтобы мой сын рос спокойно, не опасаясь удара из угла. За жену я с некоторых пор не волнуюсь, а вот наш малыш… тигренок…
Новый королевский герб, новая королевская династия.
И никаких белок!..
Гвен Борени сбежала из-под стражи, пока ее везли к последнему месту заключения, где она должна была находиться в ожидании приговора, естественно — смертного, потому что все заговорщики дружно подтвердили, что именно она управляла и дергала за все ниточки. Ее искали по всей стране, но хитрая тварь словно сквозь землю провалилась. А потом вдруг нашлась. В канаве, с перегрызенным горлом, да поимеют все, кто вправе, ее грешную душу.
Стоящий за троном жены Винсент едва слышно зарычал, глядя на Шарлотту Гайл, в ответ на ее взгляд, полный ненависти и презрения. Ну что ж, прежде, чем ее казнят, я, пожалуй, выдам ее ненадолго развлечься… хм… нашему семейному коту.
Называть младшим мужем того, с кем я еще ни разу не переспал, у меня язык не поворачивается, хотя, официально, у него именно такой титул. Пришлось даже найти подобный прецедент в истории, чтобы самому не получить гордый титул безвольного рогоносца, потакающего капризам собственной жены. Объяснил я все это союзом со степняками, довольно наглядно оправданным наличием заговорщиков прямо у нас под боком.
Свое обещание, насчет герцогства с замком и поместьем, я тоже выполнил, так что хитрозадый старик-шаман может спать совершенно спокойно — его внук будет обеспечен до самой старости. Как и все его племя, вольготно расположившееся на приграничных пастбищах. Единственное условие, которое я поставил, отсутствие черных котят среди законных наследников престола.
Пусть размножается под присмотром и с согласия жены — это не моя проблема, и, скорее всего, даже не Винсента. Он пока до мыслей о детях не дорос. Пусть об этом шаман волнуется — это его внук.
А мы с котом развлекаем друг друга легкими пикировками у дверей в спальню моей… нашей жены. Даже что-то типа графика составили, чтобы нечаянно не столкнуться у нее в кровати. Нет уж! Мне и одного раза хватило. Это безумие, охватившее нас троих, было результатом кровного ритуала, и кое-кто не в меру хитрозадый об этом прекрасно знал заранее.
Старика-шамана я потом не придушил только потому, что он был мне нужен. Очень нужен. А ведь этот старый засранец специально все подстроил, я уверен. Воспользовался моментом. Видел я с утра его довольную рожу, когда он посматривал то на меня, то на своего внука, то на Айриш.
Теперь моя умница-жена каждый раз, как только предоставляется случаи, помечает нас обоих. Так что если я еще и рискую иногда пообщаться с придворными дамами, боязливо принюхивающимися, прежде чем отреагировать на мои комплименты и шутки, то семейный кот полностью лишен женского общества. Все придворные кокетки предпочитают томно вздыхать в его сторону и строить ему глазки на расстоянии, и даже титул герцога не соблазняет их покуситься на собственность трехликой хищницы, — за этот год моя жена сильно подпортила свою репутацию безропотной послушной тени короля.
