«Запорожец» припарковался за Таниным столиком.
– Таня?
Кивок.
– А я Ника. Секунду подождешь? Я закажу еды, а то с утра голодная. Ты будешь что-нибудь?
– Спасибо, если только капучино.
– Капучино, эй, где ты прячешься? – Она стала листать меню. – Выходи, подлый капучино, мы тебя все равно найдем. Где ты, шалун? А может, он под каким-нибудь псевдонимом тут скрывается? Заказываешь облепиховый чай, а приносят капучино, – и Ника широко улыбнулась и озорно предложила:
– Давай проверим!
Таня не заметила, как кивнула. Сопротивляться Нике было так же глупо, как спорить с ветром и объяснять ему, что он дует не в том направлении. В результате они пили облепиховый чай, который обожала Ника и едва терпела Таня. Но это было обставлено так забавно, что роптать не хотелось. Хотелось слушать ее бредовые шутки еще и еще.
– Свинка, к ноге! Молодой человек, хватит кормить животное, вы срываете мне всю дрессуру. Из-за вас животина останется свиньей. Дайте ей шанс на духовное перерождение. Свинка, кому говорю, к ноге!
Тане показалось, что молодой человек за соседним столиком и сам был бы не прочь припасть к ноге такой укротительницы.
К концу первой чашки облепихового чая Таня перестала замечать оттопыренные уши Ники, к концу второй – большие ноги, а на третьей чашке она поняла, что этот «ушастый «Запорожец» сделает любую «бэху». Ни рожи, ни кожи, зато какой мотор! Под его капотом вмещался табун Золотой Орды. Может, поэтому у Ники были по-монгольски широкие скулы? Глядя на нее, хотелось петь «твои рваные джинсы и монгольские скулы» и чего-то там про холодный обжигающий виски. Ну а дальше… Как там? «Ты была моей тайной, зазнобой моей».
И немудрено. Ника была из числа женщин, которые все и всегда делают так, как им удобно, и подчиняют своим желаниям окружающих. Место и время встречи она определила без игры в демократию, не посоветовавшись с Таней и даже не спросив ее хотя бы для приличия о ее предпочтениях. И даже чай они пьют, который выбрала Ника. Хотя Таня просила кофе. Но мужчины любят таких женщин, потому что они никогда не предъявляют к оплате свои жертвы, принесенные ради них. Нет жертв – нет и счетов к погашению.
За этими размышлениями Таня не заметила, как к их столику подошел официант. Минутой раньше он принес им облепиховый чай цвета оранжевого Лимпопо. Цвет был такой насыщенный, что Таня пила с опаской. И теперь нелегкая принесла официанта узнать, все ли хорошо, не надо ли чего, понравился ли облепиховый чай. При этом смотрел он только на Нику и подчинялся исключительно ее голосу. Как будто соседний стул занимала Никина сумочка, а не живая Таня Сидорова. Нет, он не игнорировал ее, просто не замечал.
– Молодой человек… А вы ведь молодой? – начала играть с ним Ника.
– Надеюсь, – оживился официант.
– И долго продлится это безобразие?
– Какое? Что-то не так?
– Ваша молодость. Вам не стыдно быть молодым, когда Европа стремительно стареет? Буквально дряхлеет на глазах. Чем вы лучше Европы? – поставила она вопрос ребром.
– Так Европе сколько лет… А мне двадцать четыре вчера исполнилось.
– И как вы отметили это событие?
– С парнями собрались… – растерялся официант.
– Вы гей? – доброжелательно спросила Ника.
– Нет, конечно. С чего вы взяли?
– И опять вы ставите Европу в неудобное положение. Что значит «конечно»? Вы гомофоб? Вы считаете, что геи – люди второго сорта? – Ника спросила очень громко, и Тане показалось, что специально громко.
За соседними столиками начали прислушиваться.
– Нет, что вы. – Официант понял, что попал в западню. – Они тоже люди.
– Что значит «тоже»? Есть люди, а есть «тоже люди»? – Ника линчевала официанта под заинтересованные взгляды соседних столиков. – Уж не подсыпаете ли вы в чай геям пурген?
Официант не знал, как отступить с наименьшими потерями. В этом кафе с учетом контингента лучше было признаться в пособничестве терроризму, чем в гомофобии.
– Можно я пойду? – совсем тихо попросил он.
Ника жестом пригласила его нагнуться и прошептала тихо в самое ухо:
– Нам капучино за счет заведения. Ясно? И пирожных, разных и много.
Тот судорожно кивнул и исчез. Тане стало его жалко:
– Что это было?
– Так, развлечение.
– Зачем?
– Просто так. Я в театральном учусь, этюды разыгрываю. Считай, что я подарила тебе маленький спектакль. Твоему вниманию был представлен этюд «Как раздобыть халявное пирожное».
– Поняла. А парень этот был чем-то вроде реквизита…
– Не надо занудствовать. Все мы только этим и занимаемся. Ты вот на живых людях отрабатываешь этюд «В ожидании Пулитцеровской премии». Ну и как? Получается? Почитать дашь?
– Рукописью распоряжается Игорь Лукич…
– А я распоряжаюсь Игорем Лукичом, – оборвала ее Ника.
Затем внимательно посмотрела на Таню и добавила:
– И тебе это, подруга, определенно не нравится.
Таня молчала, понимая, что раскрывать рот опасно. Она не хотела разделить судьбу официанта. Хотя сказать хотелось многое. И что никакие они не подруги. И что ей нет дела до Игоря Лукича, их связывают исключительно деловые отношения. И что Игорь Лукич вряд ли тот человек, которым может распоряжаться зазноба, даже если он пил с ней холодный обжигающий виски. Таня очень на это надеялась.
– Ладно, давай ближе к делу, – продолжала Ника, – как говорит наш Игорек, идем дальше. Значит, книга? Придет же такое в голову… Тогда так. Я – Ника, студентка театрального вуза, сожительница бизнесмена Игоря Лукича, в трезвом уме и доброй памяти ответственно заявляю: мужик он геройский, родину любит, американскую военщину не одобряет, сыром бредит. Что еще тебе надо знать? Ах да, морально неустойчив, но в рамках дозволенного. Характер почти нордический. Спортом и алкоголем не злоупотребляет. Да, самое главное-то забыла! Ну что же это я… Обожает яичницу с салом, а чай пьет без сахара. Хватит на книгу?
– Даже с избытком, – поджала губы Таня.
– В этих рамках ты можешь писать все, что тебе заблагорассудится. Обо мне можно упомянуть, но без акцента, дескать, на определенном этапе жизненного пути бизнесмена Игоря связывали близкие отношения с молодой актрисой Н. Они сожительствовали недолго, но счастливо, и надеялись умереть не в один день.
– Почему?
– Почему не в один день? Потому что он старше меня существенно. Незаметно?
– Нет. То есть да, заметно. А «нет» в том смысле, что я про другое хотела спросить. Почему в прошедшем времени? Отношения связывали или связывают? – задала Таня свой главный вопрос.
– Ты ради этого вопроса пришла? – просекла Ника и засмеялась так громко, что Фанни отскочила от их столика. – Расслабься, ты не ослышалась. Мы с Игорем разбегаемся, как в море корабли. Отношения плавно сходят на конус, без особых душевных трагедий. Я же говорю, у него характер почти нордический. А мне вообще все фиолетово.
