– Присаживайтесь, я доложу, – пропела Памела голосом из немецких порно.
– Сделайте милость, – попытался пошутить Лукич.
– Это не милость, это моя обязанность, – на полном серьезе ответила ему секретарша.
«Она еще и дура», – совсем расстроился Лукич.
Покачивая бедрами, мадам скрылась в массивных дверях кабинета, чтобы через минуту широким жестом пригласить посетителя на аудиенцию.
На пороге партийного кабинета Игорь Лукич стер с лица раздражение, надел приятную улыбку и приготовился к энергичному рукопожатию. Пал Палыч встретил его в аналогичном антураже. Они изобразили сдержанную радость от встречи, обменялись дежурными вопросами о делах, уверили друг друга, что все нормально, и постепенно перетекли в разговор обо всем.
Пал Палыч был радушен, рассказал о проблемах в экономике, которая вела себя не вполне пристойно, не откликаясь на призывы «выйти из тени». Посетовал на нежелание россиянок по-быстрому нарожать детишек в ответ на отеческую заботу партии и правительства. Возмутился молодежью, отдельные представители которой не хотят испытывать единодушное блаженство от мысли, что страна создала новый вид ракет. Словом, всячески демонстрировал расположение и откровенность.
Игорь Лукич терпеливо ждал, когда же будет оглашен тот самый деликатный вопрос, по поводу которого его позвали. Вот уже и погоду обсудили. Но спросить: «Зачем звали?», он не мог, это бы звучало невежливо и намекало бы на то, что Игорь Лукич ценит свое время более, чем его собеседник.
После разговоров о погоде началось обсуждение новых кинофильмов. Это уже было почти издевательством, смахивало на ложный вызов. Игорь Лукич совсем приуныл и начал прикидывать, как перекроить завтрашний график, чтобы компенсировать скомканность этого дня.
– Артист-то Савраскин тебе как? – донеслось до Игоря Лукича.
– Хороший артист, – ответил он машинально, думая о том, почему к нему обращаются на «ты».
Впрочем, это он сам недавно молоденькой журналисточке объяснял. Мне так удобно, а ты терпи, потому что я и ты – величины несоизмеримые. Выходит, что и тут та же математика. Сравнение нуля с бесконечностью. Правда, Лукич ей тоже право на «ты» оставил, а тут это не предусмотрено. Картина мира взорвется, потолок рухнет, если он к партийцу на «ты» обратится. Ладно, и это вытерпим. Важен результат. Терпел же он когда-то болтуна Сережу, милицейского сыночка, чтобы заработать на новый виток своей биографии. «Терпи, Игорь, терпи, потом итоги подведем, – подумал он. – Пора привыкнуть, что траектория твоего бизнеса на американские горки похожа. Не случайно этот аттракцион во всем мире русскими горками зовут».
– А как тебе его последняя роль? Что скажешь? Народу понравилось?
«Делать мне больше нечего, как с тобой фильмы обсуждать, киноведа нашел, мать твою», – но это про себя. А вслух:
– Да, думаю, что прокат будет хороший. Продюсеры свое точно вернут, хороший проект, прибыльный. Да и инвестиции были не очень крупные, судя по всему.
– Ну ты совсем со своим бизнесом геометрию взгляда на жизнь сузил, – высказался Пал Палыч в свойственной ему неуклюжей манере. – Ты шире смотри, так сказать, с учетом политического горизонта. Ведь ты же в политику надумал завернуть? Или раздумал уже? – и он засмеялся своей шутке.
Игорь Лукич хохотнул в ответ, обозначая качество юмора.
– Нет, что вы, намерения тверды как никогда.
– А тогда скажи ты мне, который с твердыми намерениями, как этот артист смотрится в смысле лица, ну там выражения глаз и все такое?
– Вполне достойно. Красивый мужик. Правда, я слышал, что внешность обманчива, а его особенно. Лицо умное, а в жизни, говорят, туповат.
– Это не меняет разницу, – назидательно сказал Пал Палыч, – бройлеры не должны иметь интеллект фазанов. Я о другом спрашиваю. Как его морда лица бьется с нашей национальной идеей?
Игорь Лукич вопроса не понял и заволновался:
– Простите, что с чем бьется? Морда лица с идеей?
– Ну это в образном виде, это фигурально выражаясь, надо понимать, – и Пал Палыч сделал витиеватое движение кистью руки, как будто вворачивал воображаемую лампочку.
Игорь Лукич запаниковал. Ясности не прибывало, а лимит на объяснения он почти исчерпал. Но Пал Палыч был милостив, он сделал скидку на умственное отставание бизнесмена и пояснил:
– Вот смотри. Бывают такие лица, что сразу думаешь о плаче.
– В том смысле, что без слез не взглянешь?
– Нет, не перебивай, – строго одернул Пал Палыч, – в том смысле, что с таким лицом только рядом со Стеной плача стоять.
– Вы имеете в виду Иерусалим?
– Ну ты понял меня. Вот лицо, вот Стена плача, вот Израиль, все в одном.
– Семитский тип внешности?
– Ну хоть так назови. Нет, мы конечно, не антисемиты, для нас все равны, и нам все равно, – скаламбурил Пал Палыч. – И среди евреев полезные люди есть, нельзя всех одним миром мазать. Но на плакатах таким лицом избирателей распугать можно. Или вот взять очки. Тоже плохая ассоциация. Кто ж за близорукого голосовать будет? Он прыщ сам себе выдавить не может, а должен будет врагов из страны выдавливать. – Пал Палыч сегодня явно был в ударе и не скрывал этого.
Он сдержанно хохотнул и продолжал. Игорь Лукич не перебивал, команды выражать свое мнение пока не было.
– И тогда мы мыслим дальше, на будущее развитие. Лицо на плакате должно быть таким, чтобы за душу брало. Рядом с ним губернатор будет и олимпийский чемпион, эти кандидатуры уже утверждены, мы им лицо поменять не можем. Как говорится, что есть, с тем и будем работать. А вот третий должен быть подобран ювелирно, как блоха с подковой. Чтоб его женщины хотели, старики чтоб челюсти от радости теряли.
Игорь начал догадываться, что речь идет о тройке лидеров партийного списка, которые будут красоваться на всех агитационных плакатах в ходе избирательной кампании. И когда ему была выделена пауза, он уверенно сказал:
– Женщины такого захотят.
– А мужики?
– Тоже захотеть должны? Вроде бы у нас национальная идея противоположная…
– Мужики должны думать, что они такие же, только приболели чуть-чуть. Знаешь анекдот такой? Сидит лягушка, у нее спрашивают, дескать, ты че такая зеленая, склизкая, бородавчатая. А она: «Это я приболела, а так я белая и пушистая».
И он заразительно и громко засмеялся. Игорь знал этот анекдот еще со студенческой скамьи, но виду не подал и радостно поддержал смех.
– Мужики? Да, вполне смогут себя идентифицировать с этим мачо. Савраскин – артист брутальный. Волевой подбородок, накачанный торс, глаза умные.
– Ну глаза подфотошопить можно, – защитил Пал Палыч свой выбор.
Игорь Лукич окончательно понял, почему они обсуждают артиста Савраскина. Значит, готовится решение ввести артиста в список «паровоза», троицы главных кандидатов от партии, глядя на которых избиратель будет голосовать. Именно эта тройка будет красоваться на заборах и трамвайных остановках, на вокзалах и чебуречных, везде, куда может упасть взгляд обывателя. Представить себе Савраскина в глянцевом исполнении было легко. Он часто снимался то в рекламе, то в мужском журнале. Правда, там он больше говорил об уходе за телом, но теперь выучит новую роль – будет говорить об уходе за страной. Главное, у него всегда и все получается убедительно, просто дар такой. И имя его в избирательных бюллетенях будет очень уместно. Режиссеры использовали Савраскина исключительно для создания образа приличных людей. Типаж такой. Верный выбор сделали партийцы, Савраскин не подведет!
