– Да-да, значит, помнит меня Игореша, – ответил он, порозовев от радости.
«Какой он тебе Игореша?» – подумала Таня, но смолчала.
– Это ведь я, в сущности, научил его бизнесу, можно сказать, привел к вратам делового мира. Хоть мы и ровесники были, но Игореша мне как младший брат был, право слово. Я развивался очень динамично, нужен был помощник, а Игорь был энергичен, исполнителен, вот мы и сработались. Конечно, у нас не было таких перспектив, какие открываются передо мной сейчас, но путь каждого бизнесмена к истинно своей теме занимает годы, и не каждый имеет терпение пройти этот путь…
Таня испугалась возврата к складской теме и торпедировала ее вопросом:
– А чем вы тогда занимались? Ну с Игорешей?
– Как чем? Вы не знаете? Об этом писали все газеты! Это был очень перспективный, как сейчас бы сказали, стартап. Мы занимались экспортными операциями, – ответил он уклончиво.
– Что экспортировали?
– Ну технику некоторую. Собственно, занимались экспортом в Прибалтику продукции отечественного машиностроения.
Таня нарочно спросила, чтобы проверить уровень доверия, установившийся в их беседе. Стрелка колебалась в районе нуля. Конечно, нельзя сказать, что об этом писали буквально все газеты, но все же какую-то информацию Таня нашла. Дело было в лихие 1990-е. В рамках программы конверсии отечественные производители, которые прежде выпускали центрифуги для разделения изотопов урана, вынуждены были перейти на выпуск сепараторов для разделения молока на сливки и сыворотку. Это был план Горбачева, решившего, что масло нужно людям больше, чем пушки. Люди сначала даже обрадовались. Приуныли только тогда, когда не стало ни масла, ни пушек.
Эти сепараторы стали активно скупать меланхоличные прибалтийские парни. Нет, не потому, что у них было много молока, нуждающегося в разделении на сливки и сыворотку. Все было проще и циничнее. Сепараторы делали из металла стратегического назначения. По пересечении границы техника шла под пресс и уходили в Европу в виде ценного металла. Бизнес был изумительным по рентабельности и наглости. Впрочем, другое тогда и не считали за бизнес.
– Скажите, а эта продукция машиностроения, которой вы торговали, как вам доставалась? Ну почему вы, а не другие ее скупали и отправляли в Прибалтику?
– Потому что в бизнесе важна интуиция, это надо почувствовать. Схватить свой момент, поймать свою игру.
«Остапа понесло», – внутренне скривилась Таня.
– Поймали?
– Да, это было волшебное чувство, когда все получается, когда хорошая карта сама ложится в руку… Игореша понял, что должен держаться меня, работать в тандеме со мной. Я многому его научил, не буду скромничать.
– А почему он не мог обходиться без вас?
Видимо, вопрос показался Сергею Викторовичу бестактным, он даже на несколько секунд замолчал и сделал такое лицо, как будто до него донесся запах капусты, про которую говорила Зина. Но долго молчать он не умел.
– Видите ли, у Игореши был неудачный опыт прежнего бизнеса. Он что-то заработал на страховой компании и потом, я так понял, вложил все это в риелторскую контору, они инвестировали в стройку, а потом это все отжали бандиты. Он не любил об этом говорить, но я видел у него в бане ожоги на груди. Это очень характерные ожоги, мне приходилось их видеть и на других.
– Ожоги?
– Да, следы паяльника. Видно, он не так просто отдал им свою контору. Ох уж эти лихие девяностые…
– А у вас такие следы есть? – Тане стало по-настоящему интересно.
– У меня? – спросил он с улыбкой превосходства. – У меня их быть не могло. Мой папа тогда руководил МВД на довольно высоком уровне. Бандиты, прошу за грубое слово, ссали в штаны, когда пересекались со мной.
«Господи, просто-то как! Значит, сын милиционера ковал миллионы с пролетарской яростью, а бандиты только нервно курили в сторонке, боясь папаши. Игорь после паяльника все понял и пошел в услужение к этому павиану. Папа-милиционер давал крышу, а Игорь делал дело и еще делал вид, что это их общий бизнес». – Таня нарисовала картину крупными мазками, но чувствовала, что попала «в десятку». В журналистике тоже важно иметь интуицию, почувствовать свою игру, словить момент и что там еще, о чем так красиво говорил Сергей Викторович.
– Да, интересно, и долго это продолжалось?
– Года три, если я не ошибаюсь. Я отдавал должное Игореше, делился с ним долей прибыли. Не каждый платил помощнику так щедро. Фактически он был моим компаньоном.
– Скажите, а кому принадлежала сама идея? Ну отправлять на экспорт продукцию отечественного машиностроения, как вы ее назвали.
– Я не помню, да это и не важно. Идея витает в воздухе, и если между людьми творческая, созидательная атмосфера, то не надо вести счет, кто ухватит эту идею и облечет ее в слова. Какая разница?
«Ясно, идея была Игоря», – однозначно поняла Таня.
– А потом? Ну вот вы успешно экспортировали, щедро отдавали партнеру часть прибыли… Что дальше?
– Дальше? Дальше каждый решил пойти своим путем. Видите ли, в бизнесе важна духовная основа, должна в душе звучать труба, звать куда-то, не давать успокоиться.
– Я правильно поняла, что ваши трубы зазвучали не в унисон, то есть позвали вас в разные места? – Таня будто заразилась у Сергея Викторовича высоким штилем.
– Именно. Это неизбежно, если мы имеем дело с полноценными творческими личностями. Я заинтересовался пчеловодством, потом организацией свадебных мероприятий… ну не важно, было и прошло. Все это, знаете ли, напоминает знакомство с разными женщинами в поиске одной-единственной, вам предназначенной.
– Я так понимаю, что ваша женщина – это склад.
– Да, – с жаром подтвердил он, – я долго ждал, и это случилось.
В это время на пороге вновь возникла Зина. Скорее всего, она стояла под дверью и искала подходящий случай войти. Разговоры про женщину и склад ее ободрили, и она решилась вновь поставить вопрос о капусте. Тане даже показалось, что Зина как-то превратно истолковала эти слова. Она зарделась и кокетливо поправила прядь, выбившуюся из-под рабочей косынки.
– Так что делать будем? Пока что я вентиляцию придержала, заткнула ватником…
– Зина! – взревел шеф.
– Что – Зина? Коли я ватник уберу…
– Прекрати! Ступай работать! – гаркнул Сергей Викторович.
– А туда же… Женщина, склад…
Зина ушла походкой обманутой женщины, чей виляющий зад корил шефа и намекал на его непорядочность.
– А ваш папа как поживает? – спросила Таня, чтобы разрядить обстановку.
Этот вопрос смахивал на жест вежливости, но Таня придавала ему совсем другое значение. Она проверяла свои догадки.
– Папа? Я бы не хотел трогать эту историю, она к нам с Игорем не относится. Если очень кратко, то отец стал жертвой обстоятельств и человеческой непорядочности. Его подставили, и он вынужден был уйти из органов.
