Лицо Матильды исказилось так, словно она была готова разразиться рыданиями. Но глаза её при этом оставались странно сухими. Глядя на своих сыновей в упор, она спросила:
— Вы способны хотя бы приблизительно представить, что это будет означать для неё?
Бену и Кассиусу казалось, что они могут представить себе это. Впрочем, быть может, они представляли это не до конца. Всё-таки сами они были мужчинами, привыкшими сражаться, сидя в седле и с ружьём в руках, и не совсем понимала, как может чувствовать себя молоденькая девушка, от которой все отворачиваются и к которой поворачиваются спиной.
— Она же такая нежная, такая ранимая, — продолжала мать. — Как вы смеете даже думать о том, что её может постигнуть подобная участь?
— По мне, даже подобная несладкая участь — всё равно лучше, чем смерть! — упрямо заявил Бен.
Мать со скорбным укором в глазах взглянула на него:
— Неужели ты думаешь, что она хотя бы на одну минуту останется здесь, если только она поймёт, что притягивает к себе несчастье? Да она тут же сбежит отсюда, если ей это станет ясно. Сбежит, не выбирая дороги. Не заботясь о том, выживет ли она сама или пропадёт. Она просто исчезнет — и мы никогда уже больше не увидим её. — Мать смотрела на сыновей так, словно молила их сделать над собой усилие и постараться в конце концов понять Рейчел, и в то же время было ясно, что она сомневается, сумеют ли они когда-нибудь по-настоящему сделать это. — Мне кажется, вы её совсем не знаете!
— Я просто не могу понять, чего хорошего держать её здесь — здесь, где она, по сути дела, находится в ловушке. В ловушке, которая может в любой момент стать смертельной для неё!
— Я смогу защитить её здесь, — сказала Матильда Закари.
Бен опустил глаза. Непостижимая женская логика, недоступная мужчине... Он не представлял, как с ней бороться.
— И что же случится, когда сюда придут кайова?
— Тогда мы будем драться с ними.
Бен нахмурился. Чёрт побери, что она вообще знала об индейцах? Что она могла знать о том, как надо драться с ними? Наверное, если бы она действительно знала, как всё это происходит на самом деле, она не говорила бы об этом так спокойно — так дьявольски спокойно.
Однако, сказав это, она затронула ту тему, с которой Бен не мог поспорить. Их дом был действительно построен их отцом Уильямом Закари так, чтобы в случае опасности его можно было защитить. Их дом и в самом деле представлял собой крепость, которую нелегко было бы взять даже целой армии индейцев.
— Ну что ж, тогда говорить больше не о чем, — печально заключил Бен.
Больше он не сказал матери ни слова, и она пошла спать. Однако, оставшись наедине с Кассиусом, он тихо спросил его:
— Ты успел приглядеться к тем парням, которых я нанял?
— Да. Мне кажется, они все нормальные.
— Ты мог бы взять двадцать парней и отогнать вместе с ними четыре тысячи голов скота в Уичиту?
Лицо Кэша раскраснелось.
— Какого чёрта ты спрашиваешь меня об этом? Ты же прекрасно знаешь, что я могу это сделать.
— Прекрасно, — кивнул Бен Закари. — Тогда это твоё стадо, Кэш.
— Что?
— Я остаюсь здесь.
Глава 8
На следующий день к Закари с визитом прибыли их соседи, Роулинсы. Перед тем как они появились в их доме, Матильда попросила Рейчел:
— Рейчел, дорогая, давай не будем рассказывать им ничего про Эйба Келси.
— Но почему?
— В этом просто нет никакой нужды. Я не вижу абсолютно никакой нужды в том, чтобы упоминать о нём при Роулинсах! — На глазах Матильды неожиданно выступили слёзы. Рейчел была поражена. — Обещай мне это, Рейчел. Пожалуйста, обещай это мне!
Первыми к их дому подъехали Зеб Роулинс и его жена Хейгер. Зеб был очень сильным, но нескладно выглядящим мужчиной: он казался очень высоким, когда сидел, и маленьким, когда вставал. Он всегда путешествовал только в фургоне, поскольку был не в состоянии забраться в седло. Закари сначала думали, что это происходит из-за того, что рядом с сердцем у Зеба Роулинса находится пуля, которую врачи так и не смогли извлечь из его тела, но позднее узнали, что виной всему — грыжа, которую в их краях лечить и оперировать не умели.
Из-за вынужденного малоподвижного образа жизни Зеб со временем отрастил довольно большой живот, однако это не мешало ему двигаться весьма ловко и уверенно руководить своим семейством.
Он подкатил к самому крыльцу дома Закари, так, что его жена смогла сойти с подножки фургона и встать прямо на ступеньки. Потом он, галантно приподняв шляпу, громко поприветствовал Матильду.
Хейгер Роулинс была выше своего мужа. Она была худой и костлявой, а её лицо, со впалыми щеками и глубоко сидящими глазами, всегда выглядело мрачным и настороженным. Рейчел побаивалась её — она много раз ловила на себе взгляды Хейгер, которые казались девушке изучающими и неприязненными.
Когда Хейгер вышла из фургона, сразу бросился в глаза её физический недостаток: она могла передвигаться лишь с большим трудом, едва волоча ноги, точно у неё были перерезаны сухожилия.
Матильда и Хейгер обнялись. Хейгер родилась в восточной части штата Теннесси. Рассказывая о месте своего рождения, она говорила, что оно было окружено такими высокими горами, поросшими столь густым лесом, что «солнце никогда не заглядывало к нам в окна».
Сегодня главной новостью, которой Хейгер поделилась с Матильдой Закари, была новость, касающаяся старшей дочери Роулинсов — Эффи. Эффи заболела воспалением лёгких, и её послали в Форт-Уорт, надеясь, что тамошние доктора сумеют спасти её. Отправляя дочь в Форт-Уорт, Хейгер в глубине души не верила, что её смогут вылечить. Но произошло чудо, и Эффи вновь встала на ноги. И сейчас Хейгер была вся переполнена счастьем, которое так и лучилось из её глубоко посаженных глаз. Видеть это выражение счастья на её обычно мрачном лице было непривычно и удивительно.
Но это были ещё не все новости. Находясь на лечении в Форт-Уорте, Эффи сумела не только встать на ноги, но и познакомиться с одним очень славным молодым человеком, из хорошей семьи, который недолго думая сделал ей предложение. И теперь Роулинсы ждали Эффи и её жениха, готовясь сыграть их свадьбу в своём собственном доме.
Рейчел не была знакома с Эффи очень близко, но она хорошо помнила, что Эффи вряд ли можно было назвать по-настоящему красивой. У неё были водянистые невыразительные глаза и не очень-то соблазнительная фигура. Но это сейчас не имело особого значения — Рейчел всё равно стала представлять себе, какой красочной и великолепной будет свадьба Эффи и её молодого кавалера. Рейчел представляла себе десятки гостей, разодетых красочно и пышно, особенно женщин, представляла, как они шествуют по навощённому полу, и их лица и фигуры отражаются в нём в сиянии люстр, а рядом играет торжественная музыка.
