– Ты знаешь, кто такие «солнечные дети»? – внезапно спросила Рома, прервав свой рассказ об отце ребенка.
Вопрос Романии застал его врасплох, и Ростислав замешкался с ответом.
– «Солнечные дети» – особенные, – сказал он, обдумывая каждое слово. – Они рождаются с синдромом Дауна, чтобы научить людей любить все вокруг. Так ведь?
– Да, так. Они как маленькие солнышки! Такие дети очень добрые, в них нет ни капельки злости, они не помнят обиды и неспособны обидеть других, – вдохновенно объясняла Романия, и Ростислав сразу же предположил, что она говорит о своем ребенке. – «Солнечные дети» уязвимы в этом мире, их надо развивать, вкладывать в них много сил и души. Дети с синдромом Дауна – это не наказание для родителей, это – дар Божий нам, людям, чтобы мы научились доброте, искренности, непосредственности, а главное – любви! К сожалению, мои сестры не поняли меня, когда я им пыталась это доказать… Они до сих пор не видели моего Дениску.
– Сколько ему сейчас?
– Почти пять лет, – сказала Романия. – Он и правда славный.
– Ты нас познакомишь?
– Конечно! Дениска не очень контактный с незнакомыми мужчинами, но при твоем желании вы сможете подружиться.
– Я постараюсь.
– Тебе придется подружиться еще с одним членом нашей семьи, – улыбнулась Романия и рассказала о канистерапии и о том, как появился в их доме щенок алабая. – Теперь я даже не могу представить, как мы жили бы без Демира. Он мне как второй сынок, – улыбнулась Романия. – Его тоже не любить невозможно.
– Я люблю собак, – сказал Ростислав. – Еще с тех пор, как мы встречались и ты часто приходила с Боней.
– Да-а-а, было такое. Боня похоронена в конце сада. Из окна моей комнаты могу показать, где это, – предложила Романия.
Она провела Ростислава в свою комнату, отодвинула штору. Он стоял позади нее, и они вдвоем молча смотрели на невысокий холмик. Казалось, что там похоронена не Боня, а их счастливое прошлое, которое они погубили своими руками. Ростислав ощущал запах Романии. Он не изменился за эти годы, которые стояли между ними. Ростислав наклонился и легонько коснулся губами тонкой пульсирующей жилки на ее шее.
Романия на миг замерла, почувствовав нежное, такое желанное прикосновение, затем резко повернулась к нему лицом. Глаза смотрели в глаза, а в них видели прощение и понимание. Губы мгновенно слились в поцелуе.
– Люблю тебя, Ромашечка! – прошептал он страстно.
– Росточек, милый, единственный! – успела сказать она до того, как эта страсть охватила обоих.
На пол падала одежда, обнажая их тела, они без устали целовались, словно желая наверстать все упущенное. Они любили друг друга долго, то безумно и страстно, то нежно. Когда, успокоившись и утомившись, они лежали рядом, Ростислав сказал:
– Теперь мы никогда не расстанемся.
– Ты же скоро уедешь?
– Сначала мы поедем к тебе.
– Сколько у нас времени?
– Вся жизнь.
– А если серьезно?
– Я буду здесь еще с неделю, потом уеду на месяц, чтобы снова вернуться, – сказал он. – За это время тебе нужно будет получить загранпаспорт. Сможешь?
– Постараюсь. Неужели это не сон? – Романия посмотрела на Ростика.
– Нет, это не сон, хотя я сам боюсь проснуться и понять, что мне все это приснилось. Такое уже бывало не раз, когда во сне я видел тебя так четко, словно наяву, а потом наступало утро, я просыпался… Нет, так уже не будет! Я хочу каждый раз просыпаться и видеть тебя рядом.
– Я тоже, – сказала Романия и поцеловала его в плечо.
После выписки из больницы Ангелина попросила Андрея завезти ее домой, чтобы забрать личные вещи. Она знала, что Геннадия в это время обычно нет дома, – с ним встречаться она не хотела.
Зайдя в дом, Геля со страхом взглянула на то место, где лежала на полу, избитая и окровавленная. Коврик был чист, и Геля подумала, что Геннадий успел его забрать из химчистки. Она прошла в спальню, открыла шкаф, достала самый большой чемодан на колесиках и стала быстро складывать в него вещи. Ангелина знала, что уже никогда не вернется в этот дом ни под каким предлогом. Если раньше она не задумывалась о том, любит она своего мужа или просто терпит его, то сейчас знала точно, что после случившегося ненавидит Геннадия всей душой. Он не только избил ее, он убил их долгожданного ребенка, а такое не забывается, это невозможно простить.
Из вещей Ангелина выбирала самые необходимые и дорогие. За несколькими шубами в чемодан отправилась обувь, затем – теплые вещи, несколько выходных платьев и нижнее белье. Большая часть одежды не поместилась в чемодан, но Геля не жалела об этом. Она присела на кровать и подумала, что до последнего времени ей казалось, будто она все в своей жизни держит под контролем. Как любой человек, она хотела стабильности и комфорта, и вроде бы все это у нее было, но сейчас она поняла, что, по иронии судьбы, она ничего не контролировала, а комфорт и материальное благополучие, к которым она всегда стремилась, оказались не такими уж важными.
Ангелина в последний раз окинула взглядом комнату, где воображала себя счастливой, а по сути была несчастной. Ей казалось, что она богата, а на самом деле была беднее многих. Она подошла к зеркалу, взяла флакон любимых французских духов. Ее взгляд остановился на шкатулке с украшениями, которые ей дарил муж после своих похождений. Геля, еще будучи в больнице, приняла решение не забирать драгоценности, но сейчас засомневалась в этом.
«Это будет компенсацией за то, что я не посадила его за решетку», – подумала она и засунула шкатулку в чемодан.
Геля быстро вышла из дома, бросила на ступеньки связку своих ключей. Андрей помог ей поставить чемодан в машину, и они поехали к нему. Только теперь Ангелина вздохнула с облегчением.
– Знаешь, что я сейчас чувствую? – спросила она.
– Скажешь – буду знать.
– Как гора с плеч свалилась!
– Это хорошо. Теперь можно начинать новую жизнь. Ты не против того, чтобы жить под одной крышей с рыночным грузчиком? – Андрей улыбнулся и мельком взглянул на Ангелину.
– С грузчиком так с грузчиком, – ответила она. – В конце концов, я не продавщица женского нижнего белья.
– Да и я не грузчик.
– У меня есть свой бизнес, – призналась Геля.
– Может быть, ты мой конкурент, который подобрался, чтобы выведать производственные тайны? – шутя спросил Андрей.
– И что же ты производишь?
– Мужскую обувь. А ты?
– У меня есть отель в центре города, – сказала Геля. – Так что мы не конкуренты.
– Как хорошо! А то я так волновался! – сказал Андрей, и они оба рассмеялись.
Сережа радостно встретил тетю Ангелину, но был, как всегда, сдержан. Он увидел синяки на ее лице и спросил, откуда они.
