Отец выхватил его из рук Ангелины.
– Разговор окончен! – крикнул он Геле, возвращая одежду Роме. – Решения родителей не обсуждаются! Ясно?!
– Да, яснее не бывает, – вздохнула Геля.
– Все. Инцидент исчерпан, – спокойно произнесла мать и потянулась к сумке.
Она извлекла оттуда три шерстяные кофточки.
– Это теплые кофты, – сказала она. – Можно будет надевать на школьную форму, когда по утрам станет холодно.
– Ух ты! – с восхищением воскликнула Злата. – Тоже дефицит!
– Сейчас чуть ли не все стало дефицитом, но вы – дочери фермера Фомы, как папу у нас называют, значит, должны хорошо выглядеть, пусть даже скромно, но не бедно, – сказала мать. – Эта, розовая, будет к лицу тебе, Геля. А вот эта, зелененькая – для Златы. Ромашке – синяя, под цвет ее глаз.
Разобрав подарки, девочки принялись их рассматривать и примерять. Ангелине досталась кофточка нежно-розового цвета, крупной вязки, с широким откидным воротником и вязаной красной розой на груди. Кофта Златы была скромнее: из гладкого трикотажа с двумя кармашками по бокам. Романии синий цвет был очень к лицу. У ее кофточки имелся небольшой стоячий воротничок, и застегивалась она не на пуговицы, а на «молнию».
– Мне так давно хотелось кофточку на «молнии»! – Глаза Романии сверкнули. – Спасибо вам за такую красоту!
– Рады, что тебе правится! – сказала мать.
– Ей-то угодили, и у Гели вон какая красота, а мне «на тебе, небоже, что мне негоже»? – пробурчала недовольная Злата. – Почему ей достается все лучшее?
– Думаю, что вы бы не обрадовались одинаковым кофтам, – сказала мать.
– Да лучше бы вы мне купили такую же, как у Гели! – расплакалась Злата. – Она, значит, красавица у нас, и ей все самое лучшее?! Я не виновата, что она, – Злата указала пальцем на Ангелину, – забрала у нас двоих красоту, и теперь ей такая красивая кофточка, а мне… бабская, старомодная, еще и с карманами, которые растянутся и будут отвисать, как пустые мешки!
Отец выхватил из рук Златы кофту.
– Не устраивает? – спросил он, еле сдерживая негодование.
– Не-е-т!
– Тогда ничего не получишь! – крикнул он. – Сейчас же разбежались по своим комнатам и чтоб до ужина не попадались мне на глаза!
Девочки быстро ушли. Хлопнула дверью своей комнаты недовольная Злата. Отец заглянул к ней – девочка плакала, уткнувшись в подушку. Он бросил на нее кофту.
– До завтра не передумаешь – отвезу назад и сдам, – сказал он, уже успокоившись, и закрыл за собой дверь.
За ужином никто не произнес ни слова, только тихонько позвякивала столовая посуда.
«Как на поминках», – подумала Романия.
После ужина все молча разошлись, а она осталась на кухне мыть посуду. Ей было не очень удобно с костылем собирать с большого стола тарелки, вилки и чашки, но она уже давно приспособилась. Рома передвигала все в одну сторону, поближе к мойке, потом опиралась на край раковины и доставала посуду со стола без особого труда. Перемыв ее, она садилась на стул и все тщательно вытирала.
После ужина Рома носила остатки пищи Боне. Ей она могла доверить любой свой секрет. Этот вечер не стал исключением – девочка рассказала о реакции сестер на то, что ей купили спортивную одежду. Боня все внимательно выслушала, лизнула Рому в губы и улыбнулась во весь рот, показав свои белые зубы. «Все будет хорошо!» – говорило выражение ее морды, и Романия обняла собаку за шею, прижала к себе.
– Спасибо, моя хорошая! – прошептала девочка и почесала ей шейку.
На следующее утро все уже немного успокоились и сели завтракать в хорошем настроении. День был солнечный, но не очень жаркий, и ничто не предвещало новый скандал. Все поели и уже собрались вставать из-за стола, как вдруг дочерей остановил отец.
– Задержитесь, – сказал он им, – сегодня день вашей зарплаты.
У девочек загорелись глаза. Они целое лето ждали этого момента, и каждая из них уже заранее знала, что себе купит. Павел Тихонович достал три конверта с деньгами, на которых были написаны имена дочерей. Геля схватила свой конверт, достала деньги, пересчитала их и с довольным видом улыбнулась.
– Классно! – сказала она.
Злата тоже осталась довольна – примерно на такую сумму она и рассчитывала. Романия заглянула в конверт и не стала считать деньги.
– Ну-ка, признавайтесь, что надумали себе прикупить? – спросил отец, глядя на счастливые лица девочек.
– Джинсы! – в один голос сообщили Геля и Злата.
– Джинсы? Это хорошо и модно, – согласился отец. – А ты чего молчишь? – Он взглянул на Романию.
– Пока не знаю, мне надо подумать.
– А ей за что зарплата? – Геля уставилась на конверт в руках Романии. – Мы, значит, лето пахали, она дома отсиживалась, и все получили одинаково?
– Не совсем, – ответила Любовь Валентиновна. – У Романии действительно была работа полегче, поэтому мы с отцом решили, что и зарплата у нее будет вдвое меньше. Рома была дома, но ведь с гипсом и на костыле она нам всем готовила обед и ужин, мыла посуду и стирала. Мне кажется, что мы поступили с вами по справедливости.
– Она не стирала, – заявила Злата.
– Как это?! – подала голос Романия. – А кто тогда вас обстирывал?
– Стиральная машинка, а не ты!
– Так нечестно! Все лучшее вы отдаете Ромашке! – возмутилась Ангелина.
– Да! Словно мы виноваты в том, что родились нормальными, а она нет, – сказала Злата.
Ее слова потрясли Павла Тихоновича до глубины души.
– Вы… Вы… Вы знаете, кто вы?! – загремел его голос. Геля и Злата опустили головы. – Вы – подлые и гнусные!
Павел Тихонович стукнул кулаком по столу так, что посуда жалобно задребезжала, а девочки подпрыгнули от неожиданности. Он вышел из кухни.
– Вчера скандал, сегодня скандал, – тихо, с печалью произнесла мать. – Вчера была плохой Геля из-за кофты, сегодня – Ромашка, завтра чья очередь? Неужели вы не понимаете, что мы с отцом вас любим одинаково? Неужели не чувствуете этого? Почему молчите?
– Сказать честно или соврать? – отозвалась Ангелина.
– Говори уже! – вздохнула ее мать.
– Скажу не только за себя, за всех нас, – начала Геля. – Да, мы не чувствуем, что вы нас любите одинаково.
– Какая глупость! Ты ошибаешься.
– Я сказала то, что мы все думаем.
– Почему ты за всех расписываешься? – взглянула на сестру Рома. – Я тебя не просила.
– А что? Я сказала что-то не то? – со злостью набросилась на нее Геля.
– Да перестаньте же вы наконец! – вспылила мать. – Отец собирался вас завтра свозить в город за покупками, а теперь вот не знаю, как оно будет. И вообще, разойдитесь в разные стороны, я сама уберу со стола.
