Рома протянула к ней руки для объятий, и собака запрыгнула в салон. Она тесно прижалась к девочке, дрожа то ли от страха, то ли от холода, то ли от волнения. Отец закрыл дверь и сел на водительское сиденье. Романия прижала собаку к себе, поцеловала ее в голову и тихо шепнула на ухо:
– Все будет хорошо! Ты теперь будешь иметь дом, и я буду любить тебя, всегда-всегда! Ты мне веришь, Бонечка?
Романия обрадовалась вольеру и собачьей будке, как собственному дому. Она зашла за сетчатую ограду, за ней – Боня.
– Бонечка, ты будешь здесь жить, – объяснила девочка. Она заглянула в будку – пол был деревянный, никакой подстилки. – Это твой домик, я сейчас принесу тебе свою куртку и миску с едой.
Романия закрыла вольер и увидела в глазах собаки испуг.
– Не бойся, я с тобой! – ласково проговорила Рома и, опираясь на костыль, пошла в дом.
– Ромашка, с возвращением домой! – сказала ей мать.
– Мама, мне срочно нужна миска и еда для Бони! – быстро и взволнованно произнесла дочь.
– Нашла свою Боню? Теперь у нас забот прибавится, – холодно ответила женщина, но прошла на кухню. Она вынесла старую алюминиевую миску с остатками вчерашнего супа. – Давай я сама отнесу, тебе же неудобно, – предложила она.
– Нет-нет! – запротестовала дочь. – Боня моя, и я сама отнесу!
Мать, вздохнув, отдала Романии миску. Девочка и в самом деле расплескала немного супа по дороге. Боня, увидев на крыльце свою подругу, радостно запрыгала, завиляла хвостом и взвизгнула.
– Голодная? Ешь, моя радость! – сказала Рома и поставила миску перед собакой.
Боня набросилась на еду так, словно несколько дней ничего не ела. Она лакала взахлеб, разбрызгивая жидкость вокруг миски. Тщательно вылизав посуду, она принялась собирать мелкие остатки вокруг нее. Покормив животное, Романия нашла свою куртку, из которой уже выросла, постелила ее в будке, подозвала Боню.
– Это твой домик, – объяснила она, похлопав ладошкой по куртке. – Можешь смело залезать и спать здесь.
Собака недоверчиво подошла к будке, но зашла в нее только тогда, когда тщательно обнюхала куртку Романии. Запах девочки ее, похоже, успокоил, и она залезла в будку. Потоптавшись на месте, Боня с удовольствием улеглась. Только сейчас Романия почувствовала, как сильно болит от нагрузки прооперированная нога. Она сказала собаке, что придет к ней чуть позже, и вернулась в дом.
– Привет, Ромка! – сказала ей Злата.
– О! Кого я вижу? – За сестрой стояла Геля. – Наша собачница уже дома! Рада видеть!
– Не вижу ни капельки радости на твоем красивом личике, – ответила ей Романия, направляясь в свою комнату.
– А я вот слышу запах псины. Ромка, не от тебя ли так прет? – съехидничала Ангелина.
– Запах псины лучше и приятнее, чем твои вонючие слова! – сердито кинула ей Романия и громко хлопнула дверью.
За обедом мать сказала, что нужно бы Боне протравить глистов и вывести блох.
– Надо сводить ее к ветеринару, а я сама ее не доведу, – в растерянности сказала Романия. – И на поводке она ходить еще не умеет. Что теперь делать?
– Забери себе всех блох своей вонючки! – хихикнула Геля, но отец бросил на нее такой строгий и осуждающий взгляд, что девочка покраснела и опустила голову.
– Не проблема, – сказал отец. – Можно собаку никуда не вести, я сам зайду в ветбольницу и куплю в аптеке все, что нужно.
– Спасибо, папа! – В синих, как небо, глазах дочери отразилась благодарность.
– Не за что, – проговорил отец и добавил, что есть еще важное дело, которое надо немедленно решить.
– Какое? – спросила его жена.
– Об учебе Ромашки. Ей нужно поберечь ногу, а до школы ходить далеко, да и опасно: вдруг будет гололед или заметет дорогу снегом?
– Я смогу, папа, – тихо произнесла девочка. – Буду выходить из дому на час раньше и потихоньку идти. Если устану, то где-то на скамеечке отдохну.
– Сядешь на пенек, съешь пирожок, – пошутила Злата, но на ее слова никто не обратил внимания.
– Мне хотелось бы, чтобы наши дочери все вместе ходили в один класс и стали выпускницами тоже вместе, – заявила мать.
– Согласен! – кивнул отец. – Тем более что Ромашка почти полгода уже отучилась. Поэтому я предлагаю заняться этим вопросом.
– И что мы будем делать? – Любовь Валентиновна взглянула на мужа.
– Попытаюсь добиться обучения на дому, – ответил он. – А там уже и лето, каникулы три месяца. К осени, я уверен, Ромашка уже будет бегать.
– Хромать, – тихонько, себе под нос, буркнула Геля, и, на ее счастье, отец ее не услышал.
– Да, только так! – согласилась с мужем Любовь Валентиновна.
Отец Романии с трудом, но добился для дочери обучения на дому. После зимних каникул девочка долго сидела дома одна. Учителя приходили после занятий в школе, и у Ромы было много свободного времени. Утром она кормила Боню, возвращалась в дом и старалась побыстрее приготовить обед, чтобы подольше побыть со своей собакой. Хоть родители и запрещали ей гулять на улице, девочка их не слушалась. Она надевала на Боню ошейник и учила ее ходить рядом на поводке. Сначала собака боялась ошейника, но постепенно стала привыкать к нему.
Романию, как и других дочерей, родители учили быть честными и не обманывать, но девочке пришлось так поступить.
«Это не для меня, для Бони», – успокаивала она свою совесть, разбивая куриные яйца в собачью миску.
Собака мгновенно их съедала и снова смотрела на девочку умоляющим взглядом.
– Больше двух никак не могу! – объясняла ей Романия. – Мама сразу заметит, и тогда я вообще не смогу приносить тебе яйца.
Собака понимающе вздыхала. Когда Романию заходила проведать крестная, то приносила ей немного конфет, иногда – шоколадку. Девочка сама ее не ела: угощала сестер, а свою часть отдавала собаке. Иногда ей удавалось схитрить и незаметно отложить свою котлетку для Бони. Но однажды это заметила Геля и начала шантажировать сестру тем, что все расскажет родителям.
– Что ты хочешь за свое молчание? – хорошо ее зная, прямо спросила Романия.
– Когда тебе крестная принесет шоколадку, то я хочу ее всю!
– Завидно, что моя крестная добрая, а твоя жадина?
– Как хочешь! – произнесла Геля и демонстративно отвернулась. – Придется сдать тебя с потрохами родителям.
– Не надо. Отдам я тебе шоколадку, проглот! – сказала ей Романия.
С каждым днем Ромашка все больше сближалась с Боней. Она нашла в ней верного друга, который был рад ей в любое время суток. Девочка знала, что от собаки никогда нельзя ждать подлости или предательства, как от сестер. Боня была открытой, не умела хитрить или делать пакости. Романии теперь было с кем поговорить, кому пожаловаться, иногда поплакаться. Девочка душой чувствовала, что собака намного прямее, честнее и добрее людей.
