Мирослав открыл передо мной пассажирскую дверь:
— Тогда я бы сманил тебя вниз, к машине, — улыбнулся он.
Всё-таки улыбка этим синеглазым невероятно к лицу! По своим сужу.
Мягко щелкнул ремень безопасности, машина мигнула огнями и начала выбираться со двора.
— Ну, ты придумала вопросы? — Мирослав внимательно вглядывался в темноту дороги.
— А что вы еще умеете, кроме подсветки и “акупунктуры”? — наспех выдернула я первую попавшуюся мысль из головы, чтобы не признаваться, что мой организм берег себя и лишний раз об альтерах и прочих чудесах старался не думать. И не удержалась от колкости: — Я же говорила, что не похож ты на китайца!
В доступном для обозрения Азорском профиле улыбка скорее угадывалась, чем присутствовала, но она определенно там была.
— Да, знаешь, в общем-то и ничего… — задумчиво признался он. — Ну, чуть поздоровее, чем остальные. Если есть необходимость, я могу продержаться без сна и отдыха пару суток не теряя бодрости — просто накачивая себя энергией через каналы. Но это очень не рекомендуется, плохо на здоровье сказывается.
— А дети? — тут же забеспокоилась я, вспомнив, что их уже второй день подряд подпитывают.
— Нет, — отрицательно мотнул головой Мир. — Ни им, ни тебе это не опасно: у тебя собственный энергоканалов нет, а детям в определенный период это вообще необходимо и полезно…
Я успокоилась и снова повеселела.
— И что? Всё, что ли?
Мой водитель неопределенно качнул запястьем, и вернул руку на место. Красивые пальцы уверенно оплели руль.
— В общем и целом — да. Есть еще навыки, но все они базируются на перекачке энергии от объекта один к объекту два. И это индивидуально в целом, вопрос личного умения…
Я хмыкнула: всё понятно! Сверхспособности есть, но я тебе о них не расскажу. Но ты спрашивай, спрашивай!
Именно этот момент Мирослав выбрал, чтобы продолжить:
— А есть еще сугубо гендерные заморочки. “Боевое предвидение” проявляется у всех мужчин расы, но в условиях современного мира практически утратило актуальность. Это ценно только для военных, да и то, только для тех, кто непосредственно принимает участие в боевых действиях. Действует только бою, в условиях физической опасности для самого носителя, “растянуть” хотя бы на группу это чувство не получается, и об абстрактных угрозах не предупреждает… Карьеру на этом не построишь, как видишь: как только перерастаешь участие в боевых действиях лично, рассчитывать можешь только на свой талант. Еще из наших получаются отличные врачи.
Я встрепенулась. А ведь действительно! С такими способностями — прямая дорога в медицину!
А Мир продолжил:
— Те, кто из наших, и лечат не как все, а собственной силой, чудеса творят! Правда, недолго: сгорают быстро. Очень трудно вовремя остановиться. Люди живые, их жалко… А энергосистема, при постоянной перегрузке, быстро изнашивается, и к пятидесяти годам доктор превращается в дряхлую развалину, — по скулам перекатились желваки, и я поняла, что эта тема для него личная, живая.
А Мирослав бросил на меня быстрый взгляд, верно оценил скисшее лицо и предложил:
— Еще вопросы? — он снова улыбался, легко, самыми уголками губ и глаз, но красило его это необыкновенно.
— А внешность и синие глаза — это тоже расовый признак? — поддержала я смену темы.
— Нет, это, как раз, семейный, — улыбка стала чуть шире.
Мне стало чуть жарче.
Может, он врет, и помимо встроенного энергетического насоса у альтеров имеются свойства суккубов?
Хотя, в нашем случае, конечно, инкубов!
— Чисто внешне альтеры от людей ничем не отличаются, если прячут каналы, — заверил меня господин Азор. — Еще что-нибудь интересно?
— Да! — рассердилась я на эту улыбочку, на эти руки на руле и бьющую наповал сексуальность в целом.
Но сеанс игры в “Вопрос-ответ” прервал телефонный звонок.
— Алло, — недовольно произнес Мирослав в трубку. — Катаюсь. Нет, Слав, нет у меня никаких дел, просто катаюсь! Да, езжу по дорогам. Мне так лучше думается. Да, один. Еще вопросы будут? Я не злюсь. Да, и тебе спокойной ночи…
Раздражение Мирослава, полыхнувшее в начале. к концу разговора сошло на нет, он ощутимо успокоился, а вот я навострила уши. Выводы получились… интересные.
— То есть, ты не сказал никому о нас? — со злорадным удовольствием поймала я его за руку.
Он весело приподнял брови, блеснул на меня синими глазами, и потянулся за отложенным телефоном. И это всё вместо того, чтобы начать юлить и оправдываться!
— Даже так? Я могу исправить это прямо сейчас, — с нескрываемым наслаждением выдал он, управляясь с телефоном одной рукой и деля внимание между ним, мной и дорогой, — Только, когда тебя будут осаждать орды моих родственников, помни — это была твоя идея! Я пытался тебя защитить!
Ч…Что-о-о?! Какие еще родственники?! Не надо мне никаких чужих родственников!
— Стоп! Нет! Прекрати это! — его руку я успела перехватить за миг до того, как палец нажал кнопку вызова.
— Что — “прекрати”? — веселился Мирослав, мстительно “не понимая”, чего я хочу.
— Всё прекрати! — рявкнула я, — Разговаривать по телефону за рулем прекрати! В конце концов, это не безопасно, ты подвергаешь риску мою жизнь!
— Конечно-конечно, дорогая! — покладисто выдал это мерзавец, кайфуя от ситуации и не скрывая этого. — Чтобы сообщить родителям такую новость, я могу и остановиться!
И БМВ действительно съехала на обочину.
Несколько секунд отчаянной борьбы, попытки выкрутить телефон из сильных рук — и я, сдавшись, заныла:
— Не надо никому звонить! Мир! Ну, Мир! Мирослав!
Не надо, пожалуйста! Я не хочу, я не готова!
Мирослав, будто услышав и сказанное мной, и то, о чем я промолчала, расслабил пальцы, и телефон оказался у меня в руках. А я — в руках у него.
Теплые, бережные объятия. И шепот на ухо:
— Лен, я рад, что вы у меня есть. И уж точно вас не стыжусь. Но прежде чем ставить в известность широкую общественность, я считаю, нам нужно разобраться между собой. Договориться.
Он потерся скулой о мой висок, и отпустил.
Я осторожно выпрямилась в кресле, приходя в себя и выпутываясь из этого запаха и объятий.
Голова слегка шла кругом.
Да даже и не слегка, пожалуй, а как следует.
— Слушай, — выдала я, пытаясь заткнуть наболевшим вопросом брешь в обороне. — Вот скажи мне, кем надо быть, чтобы назвать своего ребенка “Радомил”?!
Вместо обиды этот мерзавец бессовестно рассмеялся:.
— Выпендриваться с именами — еще один семейный признак! Знаешь, как Ольку на самом деле зовут? Рогнеда!
