Я шёл к особняку барона, чтобы превратить свой намёк в уверенность. В отличие от города я хотел знать, что именно произошло.
* * *
У дверей вновь не стояла стража, а внутри особняка я застал гигантскую перестройку. Барон в чёрных брюках, сандалиях и белой рубашке с отворотами, выставлявшей напоказ густые седые волосы на груди, расхаживал между прислужниками и командовал:
– Перенесите кресло сюда. Шкаф сдвинем к окну. Вот эта колонна мне не нравится, так что у вас есть время до вечера, чтобы её снести…
Было необычно видеть, как последователи Перуна-Апостола двигают мебель из одного конца в другой, что-то сверлят, что-то пилят, а что-то с остервенением крушат. Впрочем, думаю, они любую работу, которую поручал им барон, делали с остервенением.
– Не стойте на пороге, княже, – Рюманов приглашающе махнул рукой. – Подойдите ближе и скажите, что вы думаете насчёт этого трюмо.
Трюмо выглядело так, словно оно было старше меня раза в три. Массивное, деревянное, слегка потрескавшееся, с потемневшим лаком. Я не знал, что о нём думать, но барон ждал ответа с таким напряжением, будто от этого зависела вся его жизнь.
– Я думаю, что оно неплохо бы смотрелось в спальне.
– Отлично! – Барон вскинул руки, а затем разом погрустнел и опустил их. – Однако именно из спальни его недавно вынесли. Надоело, знаете ли. Ума не приложу, что с ним теперь делать.
– Отдайте кому-нибудь.
– Вы с ума сошли? Это же раритет! Впрочем, вы правы. Не стоит цепляться за всякую древность, как это принято у стариков. Передвиньте трюмо ко входу! Если ничего не придумаю, вам будет легче вытащить его на улицу.
Прислужники молча подхватили трюмо и двинулись к выходу. Я заметил, как по вискам одного из них катятся капли пота, однако глаза стражника по-прежнему смотрели на мир с небывалым ледяным презрением. От этого взгляда я поёжился.
– Ну-ну, – барон посмотрел на меня сочувственно. – Вы, часом, не заболели, княже? Могу предложить чай с малиной, мёдом или даже с девкой. Девка, правда, слегка не в себе, но, может, вы таких и предпочитаете?
Я посмотрел в ту сторону, куда он указывал, и вздрогнул. То, что я поначалу принял за стопку белья, выгруженного из шкафов, оказалось той самой девушкой, что я не раз видел рядом с бароном. Думаю, даже Бобби не узнал бы её сейчас. Тело девушки раздулось, словно от водянки или слоновьей болезни, и сейчас она походила на огромную жабу.
– Если где-то что-то убавляется, то в другом месте должно прибавиться, иначе нельзя, – барон усмехнулся. – Не волнуйтесь, это пройдёт, но не сразу. Всё-таки наказание должно быть поучительным и болезненным. В следующий раз будет куда разборчивей в людях. Я ведь, знаете ли, доверился ей, когда она призналась, что Бобби уже в наших руках. А потом, когда всё вскрылось, выяснил, каким же образом проучить их обоих.
– Бобби скорее обрадовался внезапному подарку, – мне хотелось подразнить барона.
– Вот как? Тем лучше, – он пожал плечами. – Давайте пройдём из этого бардака. Вы же пришли поговорить.
Мы двинулись по лестнице. Второй этаж также оказался заставлен мебелью, которая образовала тесный лабиринт.
Барон на пути подхватил два стула, а после, ругаясь негромко и незлобно, тащил их, выставив один вперёд, а второй держа позади. На моё предложение помочь Рюманов лишь покачал головой.
Настаивать я не стал.
* * *
– Итак, давайте начнём заседание нашего кружка неудачников, – барон сидел напротив меня, закинув ногу на ногу, и улыбался. Я заметил, что ссадина от моего вчерашнего удара уже зажила.
«Кружок неудачников?» – что ж, я оценил иронию. Не хватало, конечно, многих: того же Бобби, Глафиры, Рабби-Элоха, Легбы, Шустера… Дока. Тем не менее, иначе нас назвать было трудно. Победителем во всей этой истории был, пожалуй, только Канга.
– Зачем вы похитили мальчика? – спросил я.
– Я его выменял, – барон подмигнул мне. – Я выдал ему вездеход, а он, в свою очередь, обязался служить мне, пока не сможет за него расплатиться. Я даже пообещал, что не сделаю ничего плохого ни вам, ни его матери. Продемонстрировал, так сказать, благородство. А потом появилась эта буря, и я захотел сохранить своё капиталовложение, на случай, если дело не выгорит. К сожалению, те, кого я послал, предпочитают действовать, а не размышлять. Они могли просто объяснить мальчику, что происходит, но слегка перестарались.
Я кивнул. Это было похоже на барона. Он разбирался в людях, и, как и я, видел, что Мерк не так прост, как кажется. Из него можно вырастить кого угодно, если постараться.
Возможно, очередного князя Грабовски.
– Думаю, те люди просто похожи на своего хозяина. Вы мне тоже ничего не объяснили, когда потащили за собой, – сказал я.
Барон замер на секунду, а после расхохотался. Заливисто и громко, хлопая себя при этом по коленке. Рюманов походил на паяца в цирке, но я видел, что он и вправду радовался.
– Ну, княже, вы даёте, – он утёр слезу и погрозил мне пальцем. – Смогли порадовать старика. Я даже ваш удар прощаю. Удовольствие отличное.
– Не называйте меня князем, вы же знаете, что это неправда.
– А вот и нет, мой дорогой, – Рюманов разом собрался. Лицо его стало злой маской. – Вот здесь вы ошибаетесь. Вы – князь, и никто не в силах этого изменить. Вы – символ, который у них есть. Если вы начнёте кричать на каждом углу, что это не так, то они просто решат, что вы свихнулись. Найдутся, конечно, и те, кто лишь кивнёт и заявит, что всегда это знал, но так это и будет настоящая правда – они всегда это знали, потому что не верили. А тысячи жителей, которые знают другую правду, будут верить по-прежнему. Разве что к этой вере добавится оттенок горечи. Вы – князь Грабовски. И совсем не важно, кто вы были на самом деле. Я даже сам не помню этого. Мне притащили десяток младенцев, и я выбрал одного из них. Того, в ком чувствовал потенциал и некое будущее сходство с портретными чертами династии Грабовски. Может быть, вы даже были каким-нибудь бастардом. Сейчас это всё уже не имеет значения.
– Я видел свою мать сегодня во сне. Она была ткачихой. Рожала меня дома. В маленьком домике на окраине Любляны. А затем, когда всё началось, она оставила меня у старухи-соседки и куда-то исчезла…
– Избавьте меня от этой сентиментальности, – барон вскинул руку. – Это вовсе безразлично.
– Тогда зачем же вы просили меня прийти?
– Зачем? – барон встал и потянулся. – Даже не знаю, князь. Наверное, хотел понять, что вы будете делать дальше. Теперь, когда окончилась буря, нет никакого чёрного песка и Медине предстоит жить дальше в привычной рутине. Вы ведь наверняка уже привыкли к тому, что жизнь бьёт ключом, адреналин кипит в крови и всё такое. Признайтесь, привыкли ведь?
Я усмехнулся и тоже встал. Теперь мы стояли друг напротив друга, как почти тридцать лет назад стояли друг напротив друга солдаты двух стран перед битвой, которой в итоге не случилось. Пара предательств, несколько подкупов, и вот уже – братания. И солдаты вместе идут свергать Великого князя Грабовски. Тогда барон выиграл, а сейчас?
