– Отлично представляю, Бобби.
Я вздохнул и прошёл к окну. К тому самому, что вело на запад. Самум по-прежнему висел чёрной громадой, и мне показалось, что он приблизился.
«Тебе не показалось», – сказал Томаш, и в этот раз не поддаться паническим ноткам в его голосе оказалось сложнее.
* * *
Через два часа эйфория, которая позволяла мне хранить спокойствие и оставаться бодрым, улетучилась. На смену пришли усталость и то состояние, которое одолевает, когда набиваешь желудок до отвала, а после смотришь осоловелыми глазами на происходящее вокруг, говоришь невпопад и реагируешь на события с заметным опозданием.
«Чудеса, – подумал я. – Я сыт по горло чудесами, тайнами, двойными жизнями, неожиданными метаморфозами и прочим дерьмом. Что надо, чтобы человек начал уставать от чудес? Просто заставь их происходить каждые несколько часов».
Бобби выглядел лучше моего. Он не сидел без дела, а постоянно куда-то звонил или принимал звонки. Беспрестанно записывал что-то в блокнот, развёрнутый перед ним. Делал пометки, хмурился, изредка принимался грызть кончик карандаша, а затем смотрел на него с сомнением.
– Как давно ты ел? – спросил я его.
– Что? – он вскинулся, затем вновь посмотрел на карандаш, а после рассеяно улыбнулся. – Не знаю. Не голоден.
– Тебе следует поесть, парень. Никогда бы не подумал, что это скажу именно я и именно тебе, но это правда. Если ты упадёшь в голодный обморок, полицейскому управлению Медины от этого легче не станет.
Он пожал плечами, а затем кивнул и с тоской посмотрел в окно.
– Не бойся, от пары бутербродов тебе хуже не станет. К тому же, в нынешнем состоянии понадобится не один месяц, чтобы ты набрал былую форму.
«И может статься, что столько времени у нас нет», – закончил я мысленно.
Бобби вновь улыбнулся, но по-прежнему пребывал в сомнениях. Чтобы помочь ему избежать их, я решил прогуляться до «Отвратного дня». Мне и самому не помешала бы пара бутербродов, а вдобавок кружка (а лучше две!) кофе, который умел делать Карл. Чёрный, густой, с пряностями и чрезвычайно бодрящий.
– Прогуляюсь через дорогу, принесу тебе поесть, заодно и сам подкреплюсь, – бросил я, направляясь к выходу.
Бобби проводил меня растерянным взглядом, но ничего не сказал. Так-то оно лучше. В конце концов, парень хотел, чтобы кто-нибудь сделал выбор за него. Почему бы не начать прямо сейчас?
* * *
Хотя путь занимал пару десятков метров по прямой, я шёл медленно, во все глаза высматривая следы паники. На первый взгляд всё было как обычно, но если тщательно искать что-то, то обязательно обнаружишь. Уж не знаю, но эта примета работает только в те моменты, когда ищешь то, что боишься найти.
Город замер в ожидании. На улицах воцарилась тишина, прерываемая лишь редким звуком мотора (и то чаще это оказывался полицейский вездеход). Во всех заведениях владельцы столпились возле входа. Хозяин прачечной «ЧистО!» и вовсе теребил в руках табличку с надписью «перерыв» на одной стороне и «открыто» на другой, пытаясь выбрать что-то одно. Заметив, что я смотрю, он нервно поставил «открыто» и тут же ушёл вглубь прачечной.
Я двинулся дальше, не желая смущать людей. В моменты ожидания все становятся излишне нервными и склонными делать выводы на пустом месте. Кто его знает, что люди подумают, увидев, как детектив Грабовски застыл посреди улицы.
«Отвратный день» в очередной раз оказался для меня спасением. Если раньше моё появление здесь означало, что вскоре боль отступит, а сознание затуманится, то теперь я просто обрадовался знакомой картине.
Карл полировал стойку грязным полотенцем, выстроив начищенные до блеска стаканы в подобие пирамиды. А позади бармена, на полке с зеркальной стенкой (специально, чтобы их казалось больше) притаились мои старые друзья-приятели – бутылки с выпивкой.
Я нервно сглотнул, но мимоходом отметил, что это уже остаточная реакция. Меня не тянуло выпить – привычка, ничего более.
Ещё раз оглядев зал, я прошёл к стойке. Почему-то казалось, что здесь будет полным-полно народу, ведь всегда хватает людей, которые стремятся скрыть страх за бравадой алкоголя и шумной компанией. Но либо я пришёл слишком рано, либо все понимали – такой страх не спрячешь.
– Твой фирменный кофе, Карл, – попросил я. – Лучше сразу двойной. Пару бутербродов с собой и ещё два прямо сейчас.
Лицо бармена озарила хитроватая усмешка, но он, как и всегда, ничего не сказал. Никакого удивления, что я заказываю кофе, не присовокупив к нему выпивку. Никаких вопросов, что это я давно не заглядывал. Ни малейшего проявления любопытства.
Идеальный бармен Карл. Всё ровно так, как требуется, и ничего лишнего.
Через минуту чашка с ароматным кофе уже стояла передо мной, а Карл принялся мастерить бутерброды – с едой в «Отвратном дне» всегда было туго. Только если бармен был не очень занят, и ты входил в число постоянных клиентов, можно было рассчитывать на некое подобие сэндвича. Ничего особенного – хлеб, сыр, ветчина, пара солёных огурчиков и ещё один кусок хлеба сверху, чтобы удобней было прижимать всё это пальцами. Впрочем, что-нибудь другое в меня сейчас и не влезло бы.
Я сделал большой глоток кофе, отдававшего корицей, кардамоном, гвоздикой и ещё бог знает чем. А на втором глотке пришло понимание, что среди этого «бог знает чего» есть и несколько капель коньяка.
Он всегда был в «фирменном кофе Карла», но память услужливо утаила это от меня.
Я прислушался к своим ощущениям, но ничего не заметил. Да, кофе. Да, с коньяком. Бодрит, и ладно. Никакого желания тут же удариться в глухой загул.
И всё же я поспешно откусил от бутерброда, уже лежавшего на тарелке передо мной. Сжевал его весь в три укуса и прислушался к себе снова.
Вновь ничего.
После я без особой опаски сделал ещё один глоток кофе и успокоился.
Казалось, что это ещё одно из так надоевших мне чудесных превращений (излечиться от алкоголизма всего-то за несколько дней), но я знал, что цена мною уплачена сполна. Человек, который сейчас пил кофе в «Отвратном дне», сильно отличался от человека, неделей ранее заливавшего водкой несуществующее горе.
Удовлетворившись этими размышлениями, я допил кофе, съел ещё один бутерброд (в этот раз медленно и тщательно пережёвывая), а затем забрал пакет с едой для Бобби, расплатился и двинулся к двери.
Уже на выходе я обернулся и поймал загадочный взгляд Карла. Ощущение подступающей беды неожиданно кольнуло в сердце. Накатила слабость, коленки едва не подогнулись.
Тем не менее, меня хватило, чтобы кивнуть Карлу на прощанье, а затем выйти прочь.
* * *
Вопреки ожиданиям, на улице не стало легче. Беда приближалась, я чувствовал её холодное дыхание и руку, протянутую, чтобы схватить меня за сердце. Вот-вот должно была что-то произойти.
