Рядом с Легбой расположились барабанщики. Они поют на непонятном для многих языке и улыбаются приближающимся людям белоснежными улыбками. Один из барабанщиков повесил парочку там-тамов на бёдра и прохаживается перед входом в заведение. Его кожа натёрта маслом, а потому сверкает в пламени воткнутых тут и там факелов, плюющихся искрами.
Действо напоминает безумие. Ритуал, вырванный из прошлого и перенесённый в настоящее. На этом и строится расчёт, потому что лоа знают – люди всегда остаются дикарями. Они могут стесняться этого, могут скрывать или выставлять напоказ, могут даже бороться… но зажги их души варварской мелодией, пообещай, что здесь и сейчас они могут творить всё, что вздумается – и люди с радостью примут твой дар.
Так думают лоа. Так думает Легба. Так, как им кажется, и будет.
* * *
Через несколько часов людская толпа начинает постепенно редеть. Часть перебрала с дармовой выпивкой и теперь валяется в стороне, не в силах дойти до дома. Хочется сказать, что в их пьяных мозгах теплится мысль: «В подобном скоплении народа я не пропаду. Кто-нибудь спасёт меня от песка, холода и забвения». Но сказать так – значит погрешить против истины, потому что эти люди уже не способны думать ни о чём.
Другая часть не в силах больше отплясывать. Их мышцы гудят, их сердца лихорадочно бьются, пытаясь поспеть за ритмами, а в их глазах зажигаются разноцветные огни от мельтешения тел, факелов и перемигивания огоньков на вывеске.
Ещё одна часть покидает празднество парами. Они не очень-то стараются уйти подальше, ибо похоть, разожжённая в их душах, туманит разум. Пары составлены весьма странно и большинство из тех, кто сейчас оказался вдвоём, в иное время даже не взглянули бы в сторону друг друга.
И не взглянут.
Легба, заметив подобные пары, думает, что совокупляющиеся в масках люди похожи на существ из другого мира. У них даже пластика движений совершенно иная.
Устроительница карнавала смотрит на праздник, который породила с помощью лоа, и чувствует удовлетворение. Культ Вуду торжествует и празднует своё воцарение.
Но это только так кажется.
Невзрачный маленький человек, оказавшийся рядом с Легбой, нетерпеливо тянет её за полу плаща. Королева праздника оборачивается и видит Рабби Шимона. Она улыбается ему ласково и вместе с тем покровительственно. Весь вечер Легба выискивала адептов других религий, но те спрятались и затаились. Не в силах помешать празднику, они хотят сохранить хотя бы себя чистыми.
Но этот явился. Должно быть, чтобы восславить Вуду. Других вариантов попросту не существует.
– Я восхищён, – говорит Рабби, хотя тон его больше свидетельствует об усталости. – Восхищён тем, как вы лихо тратите силу, которую потом не сможете вернуть. Наверное, вы очень щедры.
Легба не верит своим ушам: она слышит насмешку от этого недомерка, который ни на что путное не способен! Сейчас, когда её величие неоспоримо, Рабби смеет появляться здесь и портить праздник своими «восхищениями»?
Да он просто не понимает, что здесь происходит!
Поначалу Легба собирается вышвырнуть вон этого наглеца, но вовремя вспоминает историю, которую ей рассказывали о Шимоне. Историю больше похожую на легенду, особенно принимая во внимание его внешний вид. Но что-то в ней было такое, что отличает перевранные истории от полностью вымышленных. Возможно, всё было не совсем так, и Рабби не измордовал четверых с помощью одного удара, но он может постоять за себя, несмотря на кажущуюся безобидность. Это уж точно не должно вызывать сомнений.
– Что тебе надо? – спрашивает Легба. Голос её низок и глух, как удар в большой барабан.
– Я всего лишь хотел предупредить, – говорит Рабби. – Всего лишь хотел указать на то, какую ошибку вы допускаете. Я бы пришёл раньше, но тогда бы вы мне не поверили. Зато сейчас можете сами взглянуть, что происходит.
– Происходит карнавал, – надменно замечает хозяйка праздника. – И если ты настолько недалёк, чтобы этого не заметить, то ты ещё более жалок, чем я о тебе думала.
– Я вижу карнавал, – кивает щуплый человечек. – Но чей это карнавал?
Поначалу Легбе хочется надменно фыркнуть и расхохотаться. Если Рабби считает, что это шутка, если ему нравится изображать из себя паяца, то она, лоа свидетели, готова это позволить. В конце концов, как раз идиота-шута на празднике и не хватает.
Но Легбу настораживает спокойная уверенность, с которой задан вопрос. Как бы не был силён Рабби Шимон, но здесь и сейчас не то место и не то время, когда его силы могут сравняться с силами Легбы.
А значит, он что-то знает. Или подозревает. Или, что очень маловероятно, но всё же возможно, он говорит правду, которую Легба не замечает.
Хозяйка праздника резко отворачивается от незваного и нежданного гостя и осматривается. На первый взгляд всё действительно идёт, как должно. Действо перед глазами похоже на то, чем оно должно быть – ритуал поклонения священным лоа. И даже на второй взгляд карнавал не отличается от сотен тех, которые Легба видела, начиная с того момента, как её семья отдала дочь на воспитание культистам.
Но Легба, урождённая Лиза фон Гетце, всматривается в третий раз, и тогда понимает, о чём говорит Шимон.
Да, вокруг карнавал. Вокруг празднество и беснования толпы. Вокруг экстаз, блаженство, разврат, порок, насилие, безнаказанность, жестокость, распахнутые настежь души, шум и суета… но вокруг ещё и песок.
Он заполнил собой всё.
Песок устроился на телах танцоров, попал в стаканы с ромом, он подпрыгивает под ритм барабанов и блаженствует вместе с совокупляющимися. Песок повсюду, и его присутствие затмевает то, что должно было стать определяющим в этот момент – присутствие лоа.
Духи здесь, но духи в панике. Они мечутся, не получая силы, которой искали. Легба чувствует их растерянность и не понимает, как она могла до этого считать, что им хорошо. Как не сумела определить, что всё вокруг лишь фарс и комедия? Песок обратил чужой ритуал себе на пользу, и в мыслях присутствующих нет и тени уважения к лоа. Скорее, насмешка над Вуду, которые устроили дармовую вечеринку. Презрение бедняка, который пришёл на благотворительную кормёжку, но который не станет от этого меньше ненавидеть богача, устроившего это.
– Как же так? – бормочет Легба в недоумении. – Как же так?
Она поворачивается к Рабби и видит в его глазах странное выражение – смесь торжества и сочувствия. Ей не хочется верить, но она признаёт, что маленький человечек прав. И потому, на правах растерявшейся и ищущей, она спрашивает:
– Почему так?
– Не знаю, – отвечает Рабби. – Но это происходит со всеми. Песок заставляет нас отдавать последние силы, чтобы продемонстрировать могущества, а затем забирает всё это и оборачивает на пользу себе. Песок ничего не создаёт, он только умело пользуется тем, что есть у других.
– Но зачем мы продолжаем это делать? – спрашивает Легба. – Я же видела, ты продолжаешь свои службы, Шимон.
