– А если мне кто-то подольёт что-нибудь, когда я отвернусь? – спросил я. – И что если я выпью какого-нибудь забродившего сока по незнанию? Дух тоже придёт?
Канга улыбнулся хитрой улыбкой, которая, на мой взгляд, получается только у стариков. Этакая простоватость с глупостью, но за ними скрывается бездна мудрости. Пусть иногда это и иллюзия, но старикам неплохо удаётся вам эту иллюзию продать.
– Дух не торгуется, – сказал он. – Торгуются люди.
– Спасибо и на этом, – проворчал я. – Пошли дальше.
– Любомир Грабовски передумал?
– Любомир Грабовски постарается справиться сам. Или сдохнет. Тоже самое, что предлагаешь ты, только ещё не надо контролировать всё, что пьёшь.
Шаман удовлетворённо кивнул, будто рассчитывал услышать именно это. Повернулся и вновь побрёл в сторону вокзала, помогая себе посохом. Чёрная сгорбленная фигура, карикатурная и размытая песком, словно сепией.
Может быть, Канга и не был похож на религиозных проповедников, наводнивших Медину, но, как и они, любил поучать.
«И у него получается лучше, чем у многих. По крайней мере, в твоём случае даже лучше, чем у меня», – сказал Томаш, а я решил, что в кои-то веки склонен с ним согласиться.
* * *
Здание вокзала выглядело ещё хуже, чем в прошлый раз. Может, до того я не замечал трещины, которые избороздили строение. Не видел, насколько обветшали оконные рамы и не обращал внимания на прохудившуюся крышу. Впрочем, в прошлое посещение я ведь так и подумал – вокзал умирал, потому что умер Док.
Канга шагнул внутрь. На первый взгляд шаман двигался медленно, но я с трудом поспевал за ним. В какой-то момент я так разозлился на собственную немощность, что от этой злости слабость и тошнота пропали. Я шёл вперёд, пытаясь угнаться за старым шаманом и его посохом, умудрявшимся «цокать» о плитки пола, которые были сплошь занесены песком. Как так получалось? Я не знал и не хотел задумываться об этом. В моём мире остались только три вещи:
– Цок-цок-цок-цок, – подгонял посох.
– Не отставай, Любомир Грабовски, – говорила удаляющаяся спина шамана.
– Шевелитесь! – приказывал я ногам.
Так незаметно мы прошли вокзал от и до. Заглядывали в каждую комнату, останавливаясь лишь на секунду, которая требовалась шаману, чтобы окинуть взглядом помещение, кивнуть своим собственным мыслям и двинуться дальше.
Запустение проникло и внутрь вокзала, не удовлетворившись фасадом. Песок на полу, на подоконниках, полках, да и на любой ровной поверхности. Уличные мусорщики, которых здесь побывало в достатке, избавили вокзал от всего «лишнего».
До приезда Дока никто не совался сюда, считая это место не от мира сего, поскольку никаких поездов не было и не будет. В появлении строения жила тайна, а чужие тайны в Медине тебя волнуют ровно до того момента, пока ты можешь извлечь из них пользу. Когда прибыл Док, защитой стала его собственная репутация, а сейчас она умерла вместе с ним.
Неофициальные законы общества напоминают законы природы. Когда умирает человек, то черви перерабатывают тело, чтобы удобрить почву. Когда умирает дом, то уже сами люди находят то, что ещё может послужить им.
* * *
В конце пути мы, что закономерно, вышли на перрон. И в этот момент транс, гнавший меня по вокзалу, отступил и растворился, словно его и не было. Я устало выдохнул. В голове помутилось, и пришлось опереться на фонарный столб, застывший на платформе.
Поезда не было.
Громадная чёрная махина, на которой приехал Док и которую я собственными руками ощупывал несколько дней назад, пропала, словно её не существовало никогда.
Я подошёл ближе к тому месту, где стоял поезд, и увидел, что исчезновение не прошло бесследно.
Мелкая чёрная пыль, напоминавшая песок, найденный в комнате Дока в ночь убийства, покрывала пространство в том месте, где стоял локомотив. Однако, в отличие от чёрного песка, чёрная пыль не могла отгородить себя от обычных песчинок. Скорее, они наоборот старались перемешать её с собой, скрыть от людских глаз и выставить всё так, будто ничего никогда и не было.
Я сел на перрон и тихо спрыгнул-сполз вниз – боялся, что если прыгну стоя, то ещё ненароком подверну ногу. Набрав горсть этой пыли, перемешанной с песком, я снял маску и понюхал эту смесь – пахло тленом. Похоже, чёрный песок и эту пыль, оставшуюся от поезда, что-то объединяло. Решив, что криминалисты разберутся лучше, я ссыпал пыль с песком в карман плаща.
Канга не стал спрыгивать. Шаман стоял на перроне, но смотрел не вниз, а вверх. Солнце было позади Канга, и можно было не бояться, что оно выжжет ему глаза. Тем не менее, вид шамана внушал опасения.
– Ты в порядке? – спросил я его, параллельно пытаясь подняться назад. Всего-то метр с небольшим, а будто бы взбирался на самую высокую гору.
– Канга думает, – лаконично ответил шаман.
Поднявшись, я привалился к давешнему столбу, теперь уже сидя, и размышлял, что никогда у меня не получается то, что я так хочу. Требовалось найти ответы на вопросы, а вместо этого я лишь заполучил новые. Оставалось надеяться, что шаман что-нибудь прояснит.
Он всё так же стоял и смотрел, и я вновь подумал, что шаман – всего лишь силуэт на старой выцветшей фотографии. Поразительно похоже на тот рисунок, что рисовал сам Канга. Разве что не среди деревьев, а на заброшенном вокзале посреди пустыни.
Я видел этот рисунок так отчётливо, что мог бы и сам нарисовать его, приди мне в голову подобная идея.
– Ничего, – шаман повернулся ко мне и покачал головой. – Зло ушло. Место пустое. Ни добра, ни зла, ничего…
Судя по тому, как он удручённо качал головой, Канга надеялся на другой исход. Я, честно говоря, тоже, но у меня хотя бы была эта чёрная пыль. Шамана же она не заинтересовала нисколько. Он двинулся к выходу, напомнив мне давешнюю походку Мерка. Разве что мальчик в момент обиды стал казаться ещё моложе, а Канга постарел и осунулся.
Я поднялся и двинулся за ним следом. Мы шли по собственным следам в молчании, пока не показался выход. Увидев, что старик не собирается останавливаться и двигается к своему дому, я окликнул его.
Был ещё один вопрос, который я намеревался задать. Канга мог знать ответ и, что самое главное, имел мало причин, чтобы утаить его.
– Шаман, ты слышал о людях с жёлтыми глазами? Такие жёлтые, что похожи на золото, солнце и песок одновременно…
Канга медленно развернулся и посмотрел на меня. Морщины на его лице прорисовались чётче, чем обычно.
– Они не-люди, – сказал Канга после некоторого молчания, а затем развернулся и пошёл дальше.
Не сказать, что меня сильно удивили эти слова – что-то подобное я и ожидал услышать. Однако, проговорённое вслух, это знание заставило меня нервно сглотнуть.
«Бойся ответов больше, чем вопросов», – так, кажется, говорят…
