– Их же может увидеть каждый. Каспера и Йозефа. Всего-то надо приоткрыть капот, и вот они. Можно увидеть, а можно и украсть.
– Увидеть-то можно, – улыбка Шустера стала хищной. Я по опыту знал, что за ней обычно ничего хорошего не следует. – Но ты не разглядел главного, Любо. Клетка всего лишь для удобства. Она открывается изнутри, а Каспер и Йозеф вполне способны за себя постоять.
Я поёжился. Внезапно, несмотря на жару, мне стало холодно.
«Если это – часть его прошлого, то каким же оно было?» – спрашивал я себя и приходил к выводу, что, возможно, и здесь Шустер меня превзошёл.
* * *
На подъезде к городу я попросил остановить машину.
– Прогуляюсь пешком. Надо о многом подумать.
– Только не перетруждайся, – хмыкнул Шустер. – Ты только что пережил тепловой удар. Тебе надо в постель, Любо. Лежать и выздоравливать. Если не вернёшься сегодня на работу, я пойму.
– Я и не собирался, – мне хотелось заняться кое-какими делами, хотя Шустер был прав относительно моего состояния. – Раз уж слежка за бароном отменяется, то остаются только эксперты и чёрный песок. Но это от нас не зависит, мы можем только подгонять.
– Оставь это мне, – очки Шустера сверкнули, поймав солнечный луч. – Они поторопятся, не волнуйся. Ты только будь осторожней, Любо.
Я захлопнул дверь и джип унёсся вдаль.
– Каспер и Йозеф, – прошептал я и хмыкнул. Опять подступил смех, но мне удалось с ним справится.
Впрочем, пусть лучше нервный смех, чем полнейшее непонимание и желание исчезнуть из этого мира, лишь бы не разбираться в том, что происходит…
* * *
Время беспокойств пришло, когда я двинулся в путь. В машине у меня была иллюзия, что я всё контролирую, но стоило встать на ноги, как захотелось немедленно лечь и свернуться в клубок. Однако я знал, что человек, который решит вот так скоротать время, либо замёрзнет после наступления ночи, либо ещё раньше окажется засыпанным песком и превращённым в одну из дюн. Ни тот, ни другой вариант меня не устраивали.
Я медленно брёл в сторону дома Канга, иногда останавливаясь и вытирая лоб ладонью. Солнце всё ещё палило, но уже начало потихоньку опускаться, готовясь спрятаться за горизонт. Ветер практически безмолвствовал, хотя мне хотелось, чтобы он бил в лицо. Не сильно, но ощутимо. Маска спрячет от песка, но ощущение «преодоления» не помешало бы.
Мне очень не хватало «преодоления».
Мир, который я знал, рушился на глазах. Я и раньше не питал иллюзий относительно секретов других людей, но до поры до времени с этим не сталкивался. Я спокойно жил, пил и занимался рутиной. Ничего необычного, ничего странного, ничего сверх того, что ты можешь представить. Однако, по факту, все эти секреты жили вокруг своей жизнью, и сейчас я словно выпал (или наоборот, впал) из одной реальности в другую. Изменился угол зрения, и всё, казавшееся обыденным, предстало в ином свете.
Док, Рабби, Легба, Шустер… кто там следующий? Барон? А может быть, окажется, что Бобби Ти – это отродье тролля, и он попросту не может не есть, иначе займётся людоедством?
Я привык считать чудеса, демонстрируемые последователями разных религий, фокусами. Балаганным развлечением, которое само по себе неплохо, если только тебе не пытаются прочистить мозги. Теперь же я приходил к выводу, что это всё «настоящее».
Сила, скрывающаяся в окружавших меня людях, была действительно «иная». Я не был готов назвать её божественной, а даже если бы и сделал так, то всё равно не поверил бы в этих богов. Однако я готов был признать, что вся эта сила проистекает из веры. Из преданной фанатичной веры, посвящённой служению чему-либо.
«А какова моя вера? – подумал я. – В закон? Хрен с ним, он мне ничего хорошего не сделал. Закон вообще ничего хорошего не делает. Ты можешь жить спокойно и верить в него, пока не встретишь того, кто плевать хотел на все законы. И его вера в то, что подобное право даровано человеку свыше, может оказаться сильнее твоей. Не говоря уже о том, что он попросту может держать в руке пистолет или нож.
В справедливость? Справедливость тоже брехня. Она своя для каждого конкретного человека, а высшая справедливость – байка для тех, кому не хватает ума пораскинуть мозгами.
Вера в предназначение спасать невинных? А кто спас меня? В чём была моя вина, когда мне пришлось бежать из родной страны? Почему я вынужден был скитаться, пока не осел здесь? Почему умерли тысячи людей в войне, которая им была не нужна?»
Я размышлял так, пока шёл, и не мог подобрать правильного ответа. Я даже не верил в себя, потому что знал, что этого не достоин.
По счастью, от этих мыслей меня отвлекли самым неожиданным образом. Кто-то невысокий выскочил на дорогу и замер передо мной, дрожа от возбуждения. Я не сразу понял, что это Мерк.
– Неважно выглядите, – сказал парень.
Он держался настороженно. Чувствовалось, что одно моё лишнее слово или движение, и он бросится прочь или же на меня. С последним я никак не мог определиться.
– Бывало и лучше, – согласился я. – Рад, что ты меня нашёл. Думал, не вспомнишь.
– Я не хотел вспоминать…
В голосе мальчика прорезалась сталь, которой там не должно было быть. Такое ощущение, что он разом повзрослел лет на пять. Уже не подросток, а почти мужчина. И не поверишь, что на вид ему всего лишь десять или двенадцать.
Впрочем, дети в Медине растут очень быстро.
И всё же, мне не давали покоя его тон и слова, которые прозвучали. Что именно скрывалось за всем этим я не понимал – в моём текущем состоянии предаваться философствованиям было куда легче, чем воспринимать действительность.
– Я чем-то обидел тебя? – спросил я, решив, что прямой вопрос – не самый плохой способ узнать, что не так.
– Не меня, – он мотнул головой. – Маму. Вы приставали к ней, а когда она вам отказала, ударили и оскорбили её. Я сам видел следы ваших рук на её горле!
Я сглотнул и почувствовал, что меня сейчас стошнит. Вместе с тем, в душе начала закипать злость. И почему некоторые люди настолько упёрты в своих предубеждениях? Почему им доставляет удовольствие портить чужие жизни?
«Ты и сам прекрасно знаешь ответ, – подсказал Томаш. – Потому что они это могут. А кроме того, им ненавистна сама мысль, что у кого-то может получиться иначе, чем у них. Что кто-то смотрит на мир не так, как они, и получает от жизни удовольствие».
Мерк ждал ответа, но я не мог придумать, что сказать. Не дождавшись, мальчик снял маску, кинул мне под ноги, а после плюнул в песок.
– Вы молчите, а значит – всё правда. Я пытался доказать матери, что она, наверное, ошиблась. Что это всё не так. Сказал, что вы предложили мне работу. Тогда она усмехнулась и сказала, что вы потому и предложили, что хотите меня унизить. Может быть, вы… – он проглотил слово, готовое сорваться с губ. – Может, вы задумали что-то плохое… Почему вы молчите?
