Я всего лишь кивнул в ответ. Мысль была неплохой. Ну а если меня и укачает – это будет где-то далеко, а вокруг не будет никого, кроме Шустера. А он уже сегодня на подобное насмотрелся.
Шустер прошёл мимо меня, похлопал по мокрому плечу (звук вышел чавкающий) и вышел из кабинета. Я остался один, ощущая, что внутри постепенно всё успокаивается. Битва ещё не выиграна, и вскоре за этим приступом облегчения последует следующий удар истерзанного организма. Но пока я испытывал небывалый подъём.
Наглухо застегнув плащ, я вышел из кабинета, натягивая на ходу маску. За столом дежурного сидел Бобби Ти и тяжело дышал, обливаясь потом. Корзины под столом, как и сказал Шустер, не было, но запах пота Бобби затмевал всё.
– Держись, толстяк, – сказал я, подмигивая. – Не всё ещё потеряно.
* * *
Джип Крополя подпрыгивал на дюнах, качался на рессорах и уносился прочь от Медины. Солнце застыло в зените и нагревало чёрный автомобиль с каждой секундой. Я мог не боятся простуды – рубашка высохла в первые пять минут. Кондиционер работал еле-еле. Ветерок, задувавший сквозь приоткрытое окно, бросал в лицо мелкие песчинки, и тоже не спасал от жары.
Тепловой удар стал бы закономерным итогом сегодняшнего отвратительного дня.
Меня, однако, больше беспокоил Шустер. Заодно с содержимым желудка я, кажется, избавился и от всех лишних мыслей, в результате чего простроилась простая логическая цепочка: детектив Грабовски узнаёт тайну детектива Крополя; детектив Крополь на следующий день подчёркнуто заботлив и постоянно спрашивает о состоянии здоровья детектива Грабовски; затем детектив Крополь предлагает детективу Грабовски уехать подальше от города.
Зачем?
Вывод напрашивался один: чтобы детектив Крополь мог убить детектива Грабовски без свидетелей и спрятать труп. После оставалось заявить, что детектив Грабовски не справился с психологической травмой, вызванной смертью Дока, завязал со спиртным, и покинул Медину, чтобы начать новую жизнь в новом месте.
Версия вполне достоверная. Не хуже прочих, это уж точно.
Однако я не собирался ничего предпринимать, пока подозрения не подтвердятся. Возможно, рискованно, но за всеми не уследишь, и если уж мне было суждено умереть от предательского удара, то пусть предателем окажется Шустер. По крайней мере, я верил, что он постарается сделать всё быстро и безболезненно.
Когда прошло уже минут десять с тех пор, как мы миновали долину ветряков, Крополь остановил машину. Мои подозрения усилились – местность вокруг была примечательна только тем, что город отсюда уже не просматривался.
– Что-то случилось? – спросил я, пытаясь оставаться спокойным, хотя руки слегка подрагивали. Лишнее доказательство того, что рассуждать о чём-либо спокойно получается ровно до того момента, пока не столкнёшься с этим вплотную.
– Давай выйдем, – сказал Шустер.
Он первым выбрался из джипа, потянулся и повернулся ко мне. Не оставалось ничего другого, кроме как последовать за Крополем. Снаружи было ещё жарче, и я непроизвольно сглотнул. Стоило взять с собой хотя бы флягу с водой.
– В чём дело? – спросил я. – Ты ведь меня не просто покататься вытащил.
– Вообще-то, сначала просто покататься, но теперь решил, что стоит кое-что тебе показать.
– С чего бы вдруг?
– Ты изменился, Любо, – ответ ничего не объяснял, но Шустер не уточнил ничего сверх этого.
Мягко и плавно (в общем-то, как обычно, если речь о Шустере Крополе) он сделал несколько шагов и замер у капота автомобиля. Усмехнувшись, взглянул на меня взглядом завзятого фокусника и поднял крышку капота вверх.
Я по-прежнему испытывал странные эмоции по поводу происходящего, но любопытство оказалось сильнее. Я осторожно придвинулся и посмотрел, отчётливо осознавая, что ничего хорошего там не увижу.
Впрочем, поначалу я не разглядел ничего особенного. Затем, когда присмотрелся, понял, что меня начинает потихоньку потряхивать мелкой дрожью. Большая часть двигателя была обычной мешаниной каких-то железок и проводов (я плохо в этом разбирался), однако в ближнем ко мне углу притаилось нечто похожее на железную клетку. Некоторые шланги и провода были закручены в немыслимых позах, лишь бы уместить посторонний предмет.
Внутри той самой клетки стояло типичное «беличье колесо» с прицепленными к нему проводами, а в колесе сидели две собаки странной породы, чей рост не превышал двадцати сантиметров в холке. Однако, несмотря на это, я не мог назвать их «собачками» или «пёсиками». От этих собак – чёрной и белой – веяло страхом и силой. Спокойная поза, взгляд их жёлтых (как у Шустера!) глаз, острые маленькие клыки, торчавшие над губами – это завораживало и пугало.
Всё было настолько дико и странно, что я даже не сразу понял, зачем там «беличье колесо». А когда осознал, то почувствовал неудержимо распирающий изнутри хохот. Я сполз на песок, цепляясь за решётку радиатора, а после с минуту истерично смеялся, лёжа на песке и размахивая руками.
Собаки были настоящим двигателем машины. Собаки передавали тот импульс, который заставлял джип Шустера мчаться. Собаки были той тайной, которую Крополь берёг от всех, наравне с собственными глазами.
«Но тебя он посвятил в оба секрета. В один вынужденно, но во второй-то добровольно…» – напомнил Томаш, и я осёкся. Чувствуя боль в израненном и ссохшемся горле, я поднялся и посмотрел на спокойно взирающего на меня Шустера, который до сих пор не проронил ни слова.
– Что это? – спросил я. – И, главное, зачем это?
– Их зовут Каспер и Йозеф, и они заставляют машину двигаться. Вернее, не они сами, а электричество, которое вырабатывается в колесе.
– Это я понял, – сказал я, отметив для себя, что передо мной были не собаки, а псы. – Но зачем это?
– Потому что мне надо было их куда-то пристроить, – улыбка у Шустера вышла кривая. Он снял очки и взглянул на меня своими жёлтыми глазами, и я поспешил отвернуться. —Возможно, это прозвучит слишком сентиментально, но я давно уже хотел с кем-нибудь поделиться. Очень тяжело носить всё в себе. Слишком тяжело, когда слишком долго.
– Почему ты говоришь, что их надо было пристроить? – я уцепился за одну мысль, пытаясь отсечь остальные. Сейчас в голове медленно, но верно расцветал пурпурный цветок обморока. Уже чувствовалось его приближение, однако я не хотел прерывать разговор.
– Потому что они всегда будут со мною рядом. Потому что они хотят мне помогать. Потому что я чувствую, как они страдают, когда им кажется, что они бесполезны.
– Ясно. – Я облизал пересохшие под маской губы. – Ещё один вопрос: ты убил Дока?
Ответа я не услышал. Цветок наконец-то распустился, и глаза залило сначала пурпуром, а потом сразу же белым. Однако среди всего этого на секунду показалось лицо Крополя. Несмотря на жёлтые глаза, выглядел он не пугающим, а изумлённым и растерянным.
Интерлюдия: Шустер
У каждого в этом городе есть страх. Фактически, мне никогда ещё не приходилось видеть столь много боящихся чего-то людей. Но, возможно, именно страхи заставляют их испытывать настоящие эмоции.
