Рука скользнула под полы халата и замерла на бедре Легбы. Во всём происходящем не чувствовалось страсти. Лишь нежность и налёт торжественности, словно мы свершали ритуал, который не требовал суеты и спешки.
– Смелей, Грабовски, – чуть грустно сказала Легба, оторвавшись от моих губ на секунду.
Я вновь прижал её к себе, а после, подхватив, посадил на стол, развязал поясок халата и начал всё так же спокойно, без лишней спешки, снимать с себя одежду. Легба смотрела меня, чуть покачивала ногой и походила больше игривую девушку, а не на властную хозяйку бара или могущественного адепта одной из религий. Чуть закусив губу, она потянулась и расстегнула пуговицу на моих брюках.
– Только ничего не испорти, – попросила Легба, дождалась успокаивающего кивка и улыбнулась. – Люби меня, Любо.
Я притянул женщину к себе и ощутил, как её соски касаются моей груди. Этого ощущения хватило, чтобы напряжённость последних дней ушла, я расслабился и забыл про смерти Дока и Рабби, про чёрный песок и голема, про Медину, про всё. Мир сжался до размеров комнаты, в которой всё было предельно просто и понятно.
И этот мир я был готов любить вечно.
* * *
За стенами комнаты приглушённо звучали танцевальные ритмы и изредка доносились радостные или горестные вскрики. Внутри жила тишина.
Я лежал на диване, прижав к себе Легбу. На мне была расстёгнутая рубашка, один носок и полуспущенные штаны. Порыв страсти прошёл и сейчас, когда ко мне вернулась способность нормально соображать, я чувствовал себя в этом наряде донельзя нелепо.
Легба, уткнувшись мне в грудь, словно в подушку, дышала ровно и спокойно, будто спящая. Мне не хотелось её будить, но я чувствовал, что если не уйти прямо сейчас, то всё станет гораздо сложнее. Ситуация, когда два человека попытались заглушить страхи друг другом, словно стаканом крепкого спиртного, не предполагала чего-то последующего.
В противном случае всё может обернуться катастрофическим любовным похмельем.
Я попытался встать, стараясь не потревожить Легбу, но едва сделал намёк на движение, как она сама отстранилась и села рядом со мной. В её глазах читалось, что ситуация понятна Легбе не хуже, чем мне.
– Пора, Грабовски, – сказала она и чуть улыбнулась. – Герой на привале знатно повеселился с хозяйкой замка, ну а теперь время двигаться дальше.
Я ничего не ответил. Мне был знаком этот подход – быстро и без вариантов опошлить то, что произошло, чтобы заглушить чувство утраты, которое должно последовать. Люди всегда низводят прекрасное до состояния животного, не желая испытывать лишних страданий. Точно так же они поступают со всем, что не вписывается в их картину мира. Чем больше упрощаешь, тем легче жить. Я и сам постоянно поступал подобным образом.
Однако Легбе я ничего не ответил. Сосредоточенно встал с дивана и принялся собираться. Хозяйка бара вновь достала сигариллу и закурила. Теперь запах уже не казался волнующим, скорее он выглядел как попытка заглушить то, что недавно произошло.
«Как благовония в комнате, где нагадил кот», – подумал я.
– Насчёт того парня, который убил Дока, – сказала Легба, когда я уже застёгивал куртку. – Я действительно не знала, что это был голем Рабби, но вот барон, похоже, знал. Вчера утром он пришёл ко мне, чтобы поговорить кое о чём. Не буду уточнять, с твоего позволения, иначе придётся соврать. Когда вошёл тот парень, барон на секунду задержал на нём взгляд и пробормотал: «Ах, Рабби, Рабби». Я обернулась, думая, что явился Шимон, но там был только этот гигант. У нас с бароном шёл слишком важный разговор, и я, отослав парнишку с посланием, не придала этому значения. Но сейчас думаю, что вряд ли барон спутал бы этого костолома с Рабби.
– Похоже на правду, – сказал я.
– Можешь мне не верить, а можешь считать, что я тебе отплатила за секс, – Легба усмехнулась и отсалютовала рукой с сигаретой, после чего затянулась и с вызовом посмотрела на меня.
Я ощутил желание подойти к ней и обнять. Прижать к себе и успокоить. Поцеловать и ласково гладить по волосам. Просто сидеть и ни о чём не думать…
Стоило сделать хоть один шаг в этом направлении, как потом уже вряд ли сможешь выбраться. Я всё ещё сомневался в правдивости сказанных слов – может быть, Легба просто решила подставить барона. К тому же, нельзя было с точностью утверждать, что она не замешана в смерти Дока. И потом, я только взялся за борьбу с одной дурной привычкой, так что не стоило обзаводиться новыми.
Вместо утешений я кивнул и двинулся к выходу из комнаты, на ходу надевая маску.
Порой во мне просыпалась холодная расчётливость, и я ненавидел себя за это.
* * *
По дороге в полицейское управление, я размышлял над тем, что произошло у Легбы. Это была прививка от одиночества и боли, которая требовалась каждому. Лучшее, что можно было сделать, так это постараться вести себя так, будто ничего не случалось, но при этом помнить, что оно действительно было.
Однако я знал, что кто-нибудь из нас обязательно постарается всё испортить, и у меня почти не было сомнений, что этим «кто-то» окажусь именно я.
Впрочем, вскоре я понял, что куда больше меня занимает иное.
Легба задала этот вопрос, и сейчас пришло время поразмыслить, почему я выбрал именно Медину для своего бегства от прошлого. Я уже десять лет живу здесь и до сих пор не смог сформулировать, а ведь с таким же успехом я мог бы спрятаться в куда более приятном для жизни уголке планеты.
Словно подтверждая эти слова, по улице прогрохотал вездеход, оставляя за собой облачка пыли и песка, которые радостно подхватывал ветер и бросал в окружающих. А те спешили по своим делам, закрывшись масками и укутавшись в бесчисленные одежды. Они были похожи все до одного, и я не выделялся в этой массе. Такой же как все – жёсткий, говорящий то, что думаю, имеющий секреты и цель.
И кто знает, предложи сейчас мне средства для отвоевания Словакии, не ринулся бы я тут же, бросив всё? И бросать-то нечего: старая квартира, надоевшая работа, опостылевшие однообразные пейзажи изо дня в день.
Может быть, в этом и была причина? Может быть, мне хотелось почувствовать себя таким же, как остальные? Может быть, потеряв свой народ, я решил найти новый, который будет так максимально похож на меня самого?
«Нет, – подумал я. – Мы все здесь похожи только на Медину. Мы такие же, как она. Если что нас и тянет, так это город, который собирает себе жителей».
Слова Легбы о скрывающейся здесь силе имели под собой реальную основу. Живя в центре урагана, легко представить, что нет никакой опасности. Док, Рабби, Легба, Рюманов и другие при поддержки своих религий и способностей видели больше, но, скорее всего, тоже лишь часть картины. Попытки узреть всё разом наталкивались на противодействие.
Я подумал, как мало видел и вижу сам. Мне знакомы работа и дом. Места, в которых я бываю изредка. Некоторые достопримечательности, о которых я слышал или видел издали. Что и говорить, если я лишь спустя десять лет добрался до вокзала, чтобы посмотреть на тот самый поезд?! И лишь после смерти человека, который там жил.
