Словно уважает или боится хозяина дома.
Разровняв поверхность, Канга очерчивает пальцем круг, затем отмечает местонахождение сторон света. После, подумав, обозначает траектории движения солнца и луны. Встряхнув содержимое мешочка несколько раз, шаман высыпает в круг зубы, большая часть из которых принадлежит предкам Канга.
Не глядя на результат, старый шаман идёт к холодильнику, берёт там банку тёплого пива – холодильник работает плохо – и возвращается к песчаной картине.
Чёрные зубы лежат на севере. Белые на востоке. Жёлтые возле лунного силуэта. Один из зубов, самый маленький, принадлежавший умершему в младенчестве брату Канга, покоится отдельно от остальных на границе круга.
Задумчиво потрогав его пальцем, шаман опускается на тёплый песок, ложится возле круга на бок и принимается тщательно изучать получившийся рисунок, кивая в такт собственным мыслям и не забывая отпивать из банки.
Когда пиво заканчивается, шаман подбирает зубы по одному и перекидывает их в банку. Закрыв отверстие ладонью, он встряхивает, наслаждается прозвучавшим звуком, пробует сыграть простой ритм, ещё раз кивает и опять высыпает зубы в круг.
За исключением крохотных, не больше пары миллиметров, сдвигов – картина получается той же самой.
– Плохая судьба, – вздыхает шаман, сминая алюминиевую банку до маленького блинчика.
Затем он вновь собирает зубы и прячет их в мешочек, пристегнув его обратно к поясу. Поднимается и подходит к холодильнику – там есть ещё пара банок.
– Канга расскажет плохие вести мальчику, – говорит шаман, вскрывая первую банку и слушая, как шуршит пена. – Только надо узнать больше.
Зов духов тревожен, но не предполагает мгновенного действия. В сущности, духи вообще ничего не требуют, а только лишь спрашивают с тебя, когда наступает их время.
* * *
За окном день двигается навстречу ночи. Канга успел уйти в очередное путешествие в мир духов и вернуться из него. В этот раз шаман искал кое-что определённое и нашёл это. Судьба ещё одного мальчика оказалась тесно переплетена с той, которая любопытна Канга. С той, которую шаман когда-то изменил.
Канга вспоминает об этом и ухмыляется. Допивая уже пятую банку пива, он размышляет о двух вещах: необходимость пополнить запасы и необратимость судьбы.
С судьбой проще.
Она подступает, хватает тебя за горло и ведёт туда, куда ей вздумается. Так и произойдёт с самим Канга, так и произойдёт с мальчиком.
«Канга один раз обманул судьбу», – думает шаман и улыбается этому приятному воспоминанию. Отсалютовав солнцу банкой, Канга мысленно возвращается к тому времени, когда он сумел обхитрить всех. И соплеменников, которые в нём разуверились; и молодого ученика, который вздумал занять его место; и матёрого льва, который охранял дорогу духов.
Сейчас не стоит и пробовать обманывать судьбу. Канга отлично понимает, что уже далеко не тот, кем прибыл в этот город. Размеренная жизнь не идёт на пользу тому, кто привык выживать. Да и изменять проще чужие судьбы, а не свою.
– Канга расскажет мальчику, – шепчет шаман, вытряхивая на песок последние капли пива из банки. – А тот сам решит. Миссия Канга закончится. Дальше ждать подвига.
Несмотря на то, что духи уже давно обещали ему великих свершений, Канга подсознательно давно привык к мысли, что единственным его подвигом будет достойная смерть.
Вновь вспомнив об этом, шаман возвращается мыслями к пиву. Запасы заканчиваются, а денег, разумеется, у старика нет. Раньше он торговал амулетами, но дела шли плохо. Пожалуй, сейчас лучше заняться предсказанием будущего или смастерить себе новый инструмент.
Старый пришлось выкинуть много лет назад, сразу после того, как они с мальчиком заглянули в его мир.
– Канга расскажет мальчику, – повторяет шаман и начинает собираться.
Глава IV
На улице светило солнце.
Это всё, что я видел со своего спального места, представлявшего собой два сдвинутых стула. Ноги затекли, голова привычно гудела, а где-то в груди жила пустота. Я помнил все события сегодняшнего утра – они отпечатались в мозгу столь отчётливо, будто я пил не спиртное, а некий эликсир для улучшения памяти.
Во рту было так же сухо, как и на улице. Вдобавок, я ощущал на зубах крошечные песчинки. «Если Медина ощущает себя так же, то я не удивлён, что здесь постоянно дует ветер. Должно быть, таким образом город пытается унять сводящий с ума зуд», – подумал я.
Cкинув с себя плащ (мой собственный), я попытался подняться. Получилось с трудом, так что я предпочёл скомкать плащ и подоткнуть его под голову. Едва я закончил, как в кабинет кто-то вошёл. Поскольку дверь была за спиной, а повернуться мне не хватало сил, я предпочёл представить, что это Шустер. В пользу данной версии говорило деликатное молчание вошедшего.
Молчание длилось с минуту или около того, а после я всё же ухватился за спинку стула и рывком поднял себя вверх. В голове зашумело сильнее, перед глазами всё поплыло, но, поморщившись, мне удалось совладать с приступом. Это не повод для гордости, конечно, однако у меня имелась большая практика в подобных пробуждениях.
Единственным отличием оказалось то, что меня совсем не тошнило.
– Рад, что ты жив, – раздался за спиной голос Шустера.
– Песок шуршит, тихо-тихо, – пробурчал я.
Шутка не нравилась мне самому, но не хотелось начинать с извинений или оправданий.
– Смешно. Полагаю, у тебя тоже между ног пустовато?
Настал тот момент, когда следовало повернуться. Это было мучительно, и процесс растянулся на несколько секунд, но всё же у меня получилось.
Шустер, вопреки ожиданиям, не улыбался. Скорее, он выглядел растерянным. Более точно мешали определить зеркальные стёкла очков.
– Повтори, – попросил я.
– Лучше просто расскажу, – Шустер прошёл и сел на край стола, заслужив мой признательный взгляд. Теперь не приходилось задирать голову и можно было откинуться на спинку стула. – В общем, через час после того, как ты выразил желание поспать, а я вспомнил о своём дружеском долге и притащил тебя в участок, позвонил Крюгер. Наш медик, как ты знаешь, обычно спокоен и невозмутим и лишь бурчит что-то себе под нос. Однако в этот раз я уже по голосу понял, что он столкнулся с чем-то таким, что никак не может его отпустить. После его рассказа голос изменился и у меня, так что пришлось самому съездить и убедиться, что у Крюгера не случилось внезапного помутнения сознания. Оказалось – не случилось. А если и случилось, то у нас обоих. Не думал, что после Дока меня что-то ещё способно удивить.
– И что же это было? Я сейчас не в форме и предпочту обойтись без загадок.
– Расслабься. От загадок всё равно никуда не деться. Парень, который убил Дока, на самом деле не парень. Впрочем, и не женщина. Это бесполое «оно». Под слоем кожи, которая на ощупь больше напоминает резину, мы обнаружили, что наш лысый гигант попросту наполнен глиной. А вот на том месте, где у него должен быть член, есть лишь странный символ, который ни я, ни Крюгер никогда не видели.
