Впрочем, я был жив, а Томаш мёртв. Раньше мне казалось, что ему повезло, а теперь ничего не кажется.
Из всего, что напоминало о прошлом, сейчас у меня были только открытка и характерный профиль князей Грабовски. Ни то, ни другое не являлось достаточным для возвращения трона.
Но куда чаще остальных причин меня останавливал страх, что ничего не выйдет.
Или выйдет, но не так, как мне хотелось бы.
Найдя старую ненужную сумку, я запихал в неё весь собранный хлам и огляделся. Солнце уже взошло, а ветер пока ещё не поднялся, потому песчаная завеса не мешала свету. Квартира по-прежнему выглядела убежищем холостяка, который поставил крест на том, что сюда когда-либо попадёт хоть одна женщина. Однако теперь было видно, что это именно убежище, а не берлога. Мне даже показалось, что здесь стало легче дышать.
Впрочем, не исключено, что всё объяснялось действием таблеток на голодный желудок и не до конца протрезвевшую голову.
Я вытащил сумку с хламом на улицу и закинул в огромный бак, а затем отправился в участок, чтобы появиться там до обеда впервые за несколько последних лет. Забавно, но из-за вчерашних ночных допросов, у меня в кои-то веки была абсолютно законная причина опоздать.
* * *
Если бы мне когда-нибудь пришлось составлять рейтинг людей, с которыми неприятно общаться, то на вершину я бы поместил всех неофитов, и не важно, чем они занимаются.
Кто-то из них бросает пить или курить, кто-то начинает бегать по утрам или делать зарядку, а кто-то просто наконец-то уходит с опостылевшей работы или разрывает отношения, потерявшие всё, что связывало людей вместе. Едва в разговоре с такими людьми вы заикнётесь о проблемах, с которыми не можете справиться, то они тут же начнут приводить в пример самих себя. Наверняка каждый в жизни сталкивался с подобным и может навскидку перечислить несколько фраз, которые непременно звучат в ходе разговора с такими людьми:
– Раз я смог, то и ты сможешь!
– Люди просто слабаки, если не могут себя заставить делать то, что должно.
– У тебя какие-то проблемы? Так пойди и реши их! Я же так сделал…
Нельзя сказать, что эти фразы далеки от истины, но в поведении людей, которые их произносят, слишком много позёрства и самовосхваления, и слишком мало реальной помощи.
И, пожалуй, самое печальное в том, что неофиты действительно считают, будто помогают другим, а на деле лишь ещё глубже загоняют остальных в скорлупу проблем. И, попутно, становятся теми, с кем никто не хочет делиться сокровенным.
Неофиты часто удивляются, почему их круг общения в скором времени состоит лишь из таких же, как они, а также горстки гуру, которые достойны восхваления. При этом давние знакомые норовят перейти через улицу или сделать крюк, лишь бы не попадаться неофитам на глаза.
Впрочем, каждый из нас не только встречался с неофитами, но и был им. И причина подобного поведения известна – при первых шагах на любом пути требуется поддержка, вот почему неофит создаёт значимость совершаемых поступков самостоятельно. В противном случае начинания бросаются так же рьяно, а убеждения против них становятся столь же непримиримыми.
* * *
Участок встретил меня тишиной, нарушаемой лишь шуршанием бумажного пакета. Одного взгляда оказалось достаточно, чтобы подтвердить подозрения – Бобби Ти уже был на посту. Обложившись едой, он работал челюстями, как молотилками. Правда, сегодня были не привычные гамбургеры или пончики, а какая-то трава. Возможно, сельдерей – я не сильно в этом разбирался, считая зелень украшением блюда, а не едой.
Вообще-то Бобби Ти был совсем не тем, кого я ожидал увидеть и удивить, но я решил насладиться и этой встречей, учитывая странную пустоту в участке.
– Да-да, жирдяй, это не призрак. Это действительно Любомир Грабовски собственной персоной. Трезвый и вовремя. Смотри и учись. Было бы неплохо, если бы и ты перестал заполнять свою бездонную клоаку всяким дерьмом. Впрочем, ты на верном пути. Здоровая пища и всё такое.
Несмотря на грубый тон в тот момент я действительно желал Бобби Ти добра. Вплоть до того, что почти ожидал: сейчас толстяк отбросит еду в сторону, улыбнётся и запишется в тренажёрный зал, сауну для сжигания жира или куда-то ещё.
Однако Бобби Ти не отбросил еду. Он продолжал жевать, методично работая челюстями. Рот толстяка полностью не закрывался, и было видно, как меж зубов мелькает зелёный ком. Именно в этот момент, когда пасть Бобби Ти была забита, он попытался что-то произнести. Раздалось нечленораздельное чавканье, из которого мне удалось выудить лишь пару знакомых букв: «… л… Кр… … ищ……».
«Чтоб ты подавился», – в свою очередь подумал я, разом позабыв про доброту и попытку выудить Бобби Ти из лап чревоугодия. Словно исполняя моё желание, лицо толстяка перекосилось от приступа боли. Бобби Ти закашлялся, попытался набрать воздуха, но ничего не получилось. Затем толстяк согнулся и выплюнул всё, что было у него во рту, под стол. Словно там скрывались детёныши Бобби, которых следовало покормить пережёванной пищей.
С глухим «шмяк» зелёный ком упал на дощатый пол, а Бобби Ти захрипел. В глазах его читалось такое отчаяние, которого мне не доводилось видеть даже на лицах у приговорённых к казни. Возможно, те ребята просто успевали смириться со скорым концом, а Бобби Ти только сейчас осознал, насколько близко подобрался к смерти.
«Вот видишь, Бобби, к чему приводит чревоугодие? Тебя разве никогда не предупреждали, что не стоит разговаривать с набитым ртом? В сущности, это будет самым логичным концом для тебя», – успел подумать я, а затем с размаху хлопнул Бобби по спине.
Мелкий кусок жёванной травы вылетел из рта толстяка и упал прямо на блокнот, в котором Бобби записывал телефонные разговоры. Тотчас же на бумаге растеклось влажное пятно. Толстяк вздохнул несколько раз, сглотнул, и постепенно его лицо обрело нормальный вид. Я взял пару салфеток у Бобби и вытер руку. Спина толстяка была влажной от пота.
– Ну а теперь, раз ты передумал помирать, может, нормально скажешь то, что пытался произнести минутой ранее?
Дыхание толстяк ещё не восстановил, потому вместо связного рассказа мне вновь досталось нечто нечленораздельное. Однако сейчас я уже мог различать слова, и смысл их даже по отдельности мне не понравился, а уж после того, как я нанизал слова на одну нитку в нужном порядке – тем более.
– Крополь… сбежал… ищет… преступник… ночью… заметил… никто… не…
Одарив Бобби уничтожающим взглядом, под которым тот съёжился и, как показалось, начал вновь бледнеть, я выбежал из управления, сопровождаемый призраком, явившемся из подсознания. У монстра был облик запотевшей бутылки водки с руками и ухмыляющимся ртом в том месте, где обычно пишут названия. Монстр протягивал мне полную до краёв рюмку и шептал: «Выпей, Любо! Как ты успел убедиться, жизнь в трезвости напоминает дерьмо. Выпей скорее, чтобы об этом позабыть».
В тот момент мне удалось побороть искушение, но причина была не в выдержке. Только когда меня охватила ярость, я понял, что до сих пор пьян. Похмелье пока не явилось, сдерживаемое лекарством, но, затаившись, шептало: «Это будет ужасно, мой мальчик…»
