– Ничего не хотите сказать о письме? Внутри всего одно слово: получилось.
– Не важно, – Рабби поморщился. – Это совсем не важно, детектив. Поверьте, вам не стоит об этом задумываться для вашего же блага. Просто живите среди всего этого песка, как делали раньше. Просто живите, не задумываясь о том, зачем он здесь. Просто живите, – повторил он и замолк, поджав губы.
– Дался вам этот песок! Уж не намекаете ли вы на то, что это песок убил Дока? – Злость во мне не просто усилилась, она достигла предела. – Что это песок вырвал его сердце? Что это песок превратил уважаемого жителя Медины в месиво, от которого даже видавшие виды люди приходят в ужас?
– Я старый больной человек, – Рабби Шимон действительно выглядел именно так. – Мне незачем врать, но я и не собираюсь рассказывать ничего такого, что могло бы навлечь на меня чужой гнев. Я просто хочу скорее выбраться отсюда. Как только я окажусь вне этого городишки, то с удовольствием отвечу на ваши вопросы. Могу оставить телефонный номер, по которому со мной можно связаться.
Злость схлынула почти так же быстро, как и подступила. Вместо неё пришла растерянность и опустошение. Рабби Шимон – убийца Дока? Я слышал, что эти двое встречались едва ли не через день. И все утверждали, что они дружны. Если принять это на веру, то можно предположить, почему Рабби испугался.
«Почувствовал, что случилось что-то ужасное», – так он сказал. Как можно это почувствовать?
Мысли ворочались в мозгу – тяжёлые, неповоротливые. Словно человечки, вертевшие шестерёнки, выдохлись и теперь старались из последних сил. Компания Рабби навевала тошнотворную скуку. Вдобавок, я ощущал, что старикан говорит правду. Возможно, это была всего лишь доля истины и самая простая её часть, но не явная ложь, это уж точно.
И, тем не менее, я чувствовал, что вокруг идёт крупная игра, а до меня доносятся только слухи и общие слова, отражающие лишь избранные картины реальности.
– Вам знаком этот человек? – я показал фотографию убийцы, но Рабби лишь скользнул по ней взглядом и уставился куда-то мне за спину. – Понятно. Желаете хранить молчание.
Пройдя мимо Рабби, который ещё крепче прижал к себе чемодан, я выглянул в окно. Внизу кружил небольшой песчаный смерч, трепавший обрывок газеты.
– Останьтесь пока в городе, Рабби, – сказал я, не отрывая взгляд от окна, но зная, что старикан слушает. – Как только обстоятельства смерти Дока будут прояснены, можете делать, что хотите. Но сейчас – считайте это приказом.
Я прошёл через крохотную комнату и закрыл за собой дверь, оставив Рабби обнимать чемодан. Мне не хотелось оборачиваться, потому что открывшееся зрелище было бы слишком… жалким.
Благодаря Томашу Хубчеку – моему несостоявшемуся камердинеру, дворецкому, советнику, наставнику и прочее – я больше пятнадцати лет наслаждался подобным зрелищем.
* * *
Я отошёл от гостиницы, в которой жил Рабби, метров на пятьсот и остановился, почувствовав себя взбешённым и восхищённым одновременно.
Точно такое же восхищение мне не раз доводилось слышать в полицейском участке, когда я беседовал с доверчивыми простаками, попавшимися на удочку мошенников. Они негодовали, топали ногами, призывали наказать виновных, но вместе с тем в голосе слышалось то самое: «Ну как он меня сделал, а?»
Старый сукин сын, Рабби Шимон сделал меня, без сомнения. Не знаю, как именно, и, подозреваю, не узнаю никогда.
Я ведь хотел вытрясти из него всё. Он выглядел подозрительно, вёл себя подозрительно, знал много больше, чем говорил, а я… просто оставил его одного. Предупредил, угрожал, но что с того? Если Рабби действительно собрался бежать, то ему мои угрозы – растереть и выбросить.
– Мы ещё не закончили, Рабби, – прошептал я, усмехнувшись.
Впрочем, за усмешкой не стояло ничего конкретного, а слова не соответствовали истине.
Я повернулся и прошёлся в обратную сторону. На небе светила луна, и я старался держаться в тени домов. Дойдя до гостиницы, увидел, что в окне Рабби горит свет, обрисовывая невысокий силуэт.
Подкравшись ближе, я разглядел, что это действительно Рабби, если только он не обзавёлся братом-близнецом или двойником. Старик смотрел на улицу недвижимо и молча. Я же изучал его минут пять, размышляя, что делать дальше.
Вернуться и арестовать Рабби? Это выглядело логично, но так я терял время. Собирался действовать по горячим следам, а они и без того почти остыли. У меня была ещё одна встреча, и, провозившись с Рабби, я рисковал не застать Легбу сегодня.
И всё же не стоило так просто оставлять это. Я понадеялся, что мне повезёт, и решил вызвать патрульного от Легбы. Ночь за решёткой поможет старику ответить на мои вопросы утром. Если ответы меня удовлетворят, то я позволю ему вернуться в гостиницу.
А вот проваливать на все четыре стороны только после того, как убийца Дока отправится на виселицу. Смертную казнь в Медине, к счастью, не отменили, как бы на том не настаивала «широкая общественность». В противном случае убийце пришлось бы совершить попытку к бегству, чтобы после оказаться застреленным за сопротивление при аресте.
Я двинулся к Легбе, оставив Рабби за спиной. Что он пытался рассмотреть в ночной улице я не знал, но прекрасно представлял, что можно в итоге там увидеть. Когда живёшь в Медине, то выучиваешь все типы миражей.
* * *
Стрип-бар «Запах мамбо» встретил меня клубами табачного дыма и сотней запахов, среди которых преобладали ароматы рома и потных тел.
Будний день и половина третьего ночи – не время для аншлагов, потому внутри оказался лишь с десяток полупьяных посетителей. И не все из них могли сфокусировать взгляд на сцену, где отплясывала обнажённая мулатка. Судя по скупым движениям девушки, она либо очень устала, либо понимала, что сегодня стараться не для кого. Только бледный толстяк ещё крутился у сцены и пытался подбодрить танцовщицу. Словами, но не монетой.
Я прошёл к стойке, заказал рюмку водки и проглотил залпом, едва её поставили на лакированную поверхность. Вкуса не почувствовал, лишь ощутил, как в голове чуть прояснилось. Я знал, что эффект будет недолгим, и надеялся, что этого хватит для связного разговора с Легбой.
Но перед этим я взял телефонный аппарат со стойки, набрал номер управления и сказал дежурному отправить пару человек к Рабби Шимону. Пусть проследят, чтобы он никуда не исчез и задержат при попытке покинуть гостиницу.
Кивнув бармену, я положил рядом с рюмкой пару монет и двинулся в неприметную, почти сливающуюся со стеной дверь рядом со стойкой. Здоровенный негр-охранник попытался меня остановить, но узнал, усмехнулся белоснежной улыбкой и отошёл в сторону. К счастью или к несчастью, однако мне каким-то образом удалось заслужить расположение Легбы, благодаря чему была надежда, что я не окажусь на улице до того, как закончу задавать вопросы.
Едва я прошёл через тесный маленький коридор и добрался до комнаты Легбы, как стало понятно, что время выбрано неподходящее. Улыбка охранника у входа имела скрытый подтекст.
