Глава 6
Анжелика сходит с ума от отчаяния; подобного с ней никогда еще не случалось. Два дня она бродит по своим комнатам, безостановочно плача. Горе демоном сидит у нее на груди по ночам и висит на плечах днем, заставляя разражаться слезами из-за каждого пустяка. В первый вечер, объятая паническим страхом, она написала Джорджу письмо и заплатила за доставку; она простояла у окна всю ночь до самого утра, но ответа так и не дождалась. От любой пищи во рту у нее остается мерзкий вкус золы. Ей тошно видеть миссис Фрост, которой не удается полностью скрыть свое удовлетворение от того, что мистер Рокингем убрался с глаз долой.
– Может, тебе куда-нибудь пойти развеяться, – говорит миссис Фрост самым ласковым тоном, на какой только способна. – В театр, например: ты же это любишь. Давай я напишу кому-нибудь из твоих знакомых, а? Не у одного, так у другого наверняка найдется для тебя место в ложе.
– Нет-нет. Никаких театров. Я должна ждать дома, на случай если он пришлет весточку.
– И в увеселительных садах, говорят, уже вовсю кипит жизнь: парламентская-то сессия открылась.
Из зажмуренных глаз Анжелики ручьями текут слезы.
– Я не могу, – говорит она. – Не могу показаться на людях в таком состоянии. Я не хочу никаких развлечений.
– Ну послушай, надо попробовать…
– Зачем? Какой в этом смысл? Тебе хорошо говорить! Ты ведь страшно рада, правда? Твое же сердце не разбито.
– Анжелика, ты с ним и двух недель не была знакома.
– Джульетта была знакома с Ромео три дня.
– А если бы ты смотрела пьесу с таким же вниманием, с каким разглядывала публику, ты бы знала, что ничего хорошего из этого не вышло. Ты ведешь себя глупо.
– Ты бесчувственная как камень.
– Я позову миссис Фортескью, – говорит миссис Фрост. – Она все-таки дама здравомыслящая.
– Нет! – в панике кричит Анжелика. – Только не Белла! Умоляю тебя, не сообщай Белле про мое несчастье! К тому же она теперь замужем, – ожесточенно добавляет она. – Эта ее пышная свадьба на Ганновер-сквер, стоившая безумных денег… да Белла меня и знать не желает теперь, когда вознеслась столь высоко.
– Ну, тогда, может…
– Отстань от меня! Я ничего не хочу! Хочу только ждать Джорджа.
Анжелика кидается в спальню.
Бедняжку можно понять. Если неожиданная вспышка любовной страсти стала для нее подлинным потрясением, то теперь Анжелика Нил просто не в силах до конца осознать, что она отвергнута предметом своего пылкого обожания. Любовь отнимает способность трезво мыслить даже у разумнейших людей, умудренных жизненным опытом, – на что же надеяться остальным?
Утром на третий день он возвращается.
Анжелика лежит в спальне за запертыми дверями. Глаза ее воспалены от слез и обведены черными кругами. Сорочка на ней грязная, пропахшая потом: она не меняла нижнее белье несколько дней и до сей минуты ни разу даже не подумала, что надо бы переодеться в свежее. Сейчас она отмечает этот факт с некоторым интересом: значит, ее страдания самые что ни на есть настоящие. Волосы у нее тоже в жутком беспорядке.
Когда она внезапно слышит приглушенный голос Рокингема снаружи, ей кажется, что сердце вот-вот выскочит из груди; кажется, что кровь стучит в венах с такой силой, что они лопаются одна за другой. Анжелика едва держится на ногах, вся сотрясаясь от крупной дрожи, но кое-как добредает до двери и различает голос миссис Фрост:
– В чрезвычайном расстройстве… сейчас не время… оставьте ее в покое.
Анжелика рывком распахивает дверь. Мистер Рокингем, стоящий в гостиной со шляпой в руках, выглядит ничем не лучше нее: лицо у него осунувшееся и страшно усталое.
– Доброго дня, сэр, – с трудом произносит Анжелика.
Ей мучительно смотреть на него: она не знает, принадлежит ли он ей, но точно знает, что просто не вынесет, если он пришел затем лишь, чтобы снова уйти, теперь уже навсегда.
Рокингем смотрит и смотрит на Анжелику, с беспомощно приоткрытым ртом. Ни на миг не отрывая от нее несчастных глаз, окруженных синевой бессонницы, он протягивает к ней руки и хрипло выдавливает:
– Я почти не спал с тех пор, как мы расстались.
– Ха! Ночами напролет сидели за игорным столом, не иначе, – язвительно замечает миссис Фрост.
– Уйди, Элиза, – шепчет Анжелика.
– Это понятно по запаху, от него идущему, – говорит подруга. – Он кутил, а не чах от тоски. Открой глаза, дорогая.
Не сводя немигающего взгляда со своего чернокудрого лейтенанта, Анжелика тяжело сглатывает.
– Уйди, я сказала.
Они лежат голые на животе, бок о бок, и мистер Рокингем нежно гладит спину Анжелики. Он проводит пальцами по ложбинке вдоль позвоночника, с наслаждением осязает мягкую теплую плоть по обеим сторонам от нее, до ребер, поясницы и ягодиц. Глаза Анжелики закрыты, в сгибе локтя, куда она уткнулась лицом, поблескивает пот. Волосы у нее крепко перехвачены лентой, но складки чепца безнадежно измяты. Она улыбается уголком губ.
– Зачем ты терпишь возле себя эту женщину, если вы с ней все время вздорите? – спрашивает Джордж.
Анжелика вздыхает, и веки ее трепещут.
– Обычно мы хорошо ладим, – шепчет она. – Элиза мой любимый друг.
Анжелика не первая женщина, путающая понятия «любимый» и «полезный».
– Ты слишком преданна.
– Нет, нет. – Она поворачивается к нему, подтягивает колени к груди и очаровательно щурится. – Мы с ней очень давно знакомы, с первых дней моей жизни в Лондоне.
Анжелика не станет рассказывать о временах, когда обе они работали служанками в доме мирового судьи: свою историю она предпочитает держать при себе. Прошлое есть прошлое, и в нем уже ничего поправишь: ворошить его она считает ненужным и неприличным. Поэтому она не расскажет, что именно миссис Фрост подбила ее устроиться сначала в «Храм Венеры», а потом в «Королевскую обитель». Анжелика всегда с необычайной теплотой вспоминает, как они совсем еще девчонками хохотали до изнеможения, заражаясь весельем друг друга, или лежали в обнимку на узкой кровати до самого рассвета, шепотом делясь секретами.
– Она была очень добра ко мне, когда я осталась одна-одинешенька на всем белом свете, – говорит она.
– Хм.
– Возможно, за минувшие годы она несколько ожесточилась… – Анжелика не хочет, чтобы Джордж подумал, будто она неосмотрительна в выборе подруг. – А потому ее хорошие качества для тебя не столь очевидны, как для меня. Ты не представляешь, как трудно приходится брошенной жене.
– Брошенной! – фыркает Рокингем. – Чушь собачья! Едва ли она нуждается в муже, когда ты о ней столь замечательно заботишься.
– Если бы я могла сделать для нее больше – обязательно сделала бы, – с гордостью говорит Анжелика. – Она могла бы пойти своим путем – верно ведь? – когда мой покровитель умер и я осталась без гроша. Но она меня не бросила. Она нашла для меня эти комнаты и постаралась устроить мой быт. – Она снова закрывает глаза и переплетает пальцы с пальцами Джорджа. – Она помогала мне решительно во всем. Ты даже вообразить не можешь.
