А вот Настина мать, кажется, свою дочь разлюбила или вообще никогда не любила! Интересно, а Сонина мать любит свою дочь больше йоги и инструктора или меньше?..
Электричка, на которой они ехали до Столбовой, была абсолютно пуста, а на платформе прямо первомайские гуляния – всем нужно в обратную сторону, в Москву. Девчонки протолкались к переходу. Джессика непрерывно скулила, что хочет есть и замерзла.
И вправду было холодно, и казалось, вот-вот пойдет дождь.
Автобуса тоже ждали долго. К станции автобусы подходили и подходили, извергали очередную партию желающих попасть в столицу и заезжали на стоянку, в обратную сторону не шли.
– Да замолчишь ты или нет! – в конце концов прикрикнула Настя на ноющую Джессику. – Сидела бы дома!
– Да-а, я бы и сидела, так ты же меня разбудила и заставила!
– Я тебя не заставляла! Ты сама хотела на съемки.
– Да-а, я ж не знала, что эти съемки за сто километров!
– Не за сто!
– За сто!..
Автобус подошел, они забрались и уселись, нахохлившиеся и сердитые. В салоне тоже было холодно, должно быть, водитель горячих южных кровей экономил топливо и печку не включал.
Наконец поехали. Чем дальше от Москвы, тем чу днее становилось вокруг. Кончились супермаркеты «24 часа» и продуктовые моллы, начались рынки стройматериалов и «садовые центры», где за решетками были выставлены в ряд деревья и кусты в кадках, а на переднем плане торчали фигуры из раскрашенного гипса – лошади, гномы, львы, вазоны и русалки, а также пирамиды цветочных горшков. На пластиковых забегаловках красовались вывески «Шашлыки вкусные. Рассада недорого», и еще на гаражах «Ремонт китайцев и корейцев. Поддоны».
Проехали квартал ветхих зданий красного кирпича, должно быть, бывшую фабрику, из проваленной крыши росли молодые тоненькие березки. На первом этаже, единственном, где не были выбиты стекла, располагались сначала «Бюро ритуальных услуг», а сразу следом «Крафтовое пиво из Европы».
Автобус ухнул колесом в выбоину и затормозил у церкви с голубой луковкой купола. В салон взобрались бабки в платках и теплых пальто, видимо, со службы, и никчемушный мужичонка в тренировочных штанах и синей куртке с надписью «Вертолеты России».
– Долго еще? – спросила хмурая Джессика.
Настя заглянула в навигатор.
– На следующей выходим.
Следующая остановка – Константиново-дальнее – торчала прямо посреди пустынного шоссе. Девчонки вылезли из автобуса и стали оглядываться по сторонам.
Идти предстояло через поле, собственно, до этого самого Константинова. Вроде бы рукой подать, очередная луковка очередной церквушки на взгорье казалась совсем близкой. Тут выяснилось, что была допущена стратегическая ошибка.
Собственно, Настя уже давно… осознала, что ошибка допущена, а на дороге через поле последствия начали сказываться на каждом шагу в прямом смысле слова.
Собираясь на съемку, Настя долго прикидывала, что бы такое надеть. Ей необходимо было поразить воображение невыносимого Аллилуева и возможных знаменитых молодых артистов. Ведь на съемке может быть кто угодно! Надеть было совершенно нечего, нечего! То, чем был завален и завешан шкаф в комнате, и еще один в коридоре, и еще небольшой комод и дополнительный шкафчик в ванной, никуда не годилось. Нику-да!.. Настя перерыла все – еще до того, как обиделась на мать. И хорошо, что до, иначе она вообще не смогла бы собраться. Или плохо – учитывая допущенную страшную ошибку.
В результате «лук» был сформирован – джинсы в обтяжечку, до щиколоток, плотная маечка с низким вырезом, короткая куртешка с рваным краем, пик моды. И туфли! Туфли Настя утащила у матери. Та купила их, кажется, прошлой весной, но так ни разу и не надела. Раньше, в прежние времена, Настя не решилась бы утащить, но после того, как уличила мать во вранье, решила, что утащить туфли можно, и даже хорошо!
Туфли был на каблуках. Не слишком высоких, не слишком тонких, но все же на каблуках и с перепонкой впереди, тоже модная штука.
Бегать в них с платформы на платформу, преодолевать подземные переходы, стоять на остановках оказалось тяжело.
Шкандыбать по полю невыносимо.
Джессика в своих раздолбанных кроссовках ускакала далеко вперед и только оглядывалась на Настю и кричала:
– Что ты там плетешься? Давай быстрей, холодно же! И дождь сейчас пойдет!..
Настя не отвечала и мужественно шла.
Идти с каждым шагом было все больнее. Перепонка впивалась. Ступня горела. Пятки саднило.
От того, что приходилось все время терпеть, ее бросило в жар. Она сорвала куртешку и шла в одной майке.
Хоть плачь. Вот прямо тут садись на обочину, в грязную прошлогоднюю траву, снимай эти проклятые туфли и иди босиком!
При мысли о том, что можно пойти босиком, у Насти и вправду слезы навернулись на глаза. Она и так чуть не плакала, а тут прямо полились слезы. Неужели возможно такое счастье – идти босиком, не испытывая ежесекундных мучений?! Зачем, зачем она нацепила эти проклятые туфли?! Как она целый день в них проживет?! Как станет возвращаться домой?! Впрочем, сначала бы до места добраться, а там наверняка есть где посидеть.
Посидеть без туфель!
Константиново-дальнее оказалось селом довольно большим, с магазином «Магнит», пивбаром «Эльдорадо» и кафе «Береза». Им нужно было на Московскую улицу.
– Ты чего такая красная? – первым делом спросила Джессика, когда Настя доковыляла до «Березы».
Джессика сидела на лавочке перед кафе и лузгала семечки.
Настя присела рядом, очень осторожно, боялась, что упадет.
– Хочешь семок? – Джессика сунула ей под нос пакет. Настя отвела его рукой. – Ты чего так долго плелась-то? Я уж и семок купила, и до Московской этой сбегала! Там народу, жуть!
– Туфли, – выговорила Настя сухим ртом, – жмут.
Джессика посмотрела на ее ноги.
– В первый раз надела, что ли?
Настя кивнула.
– Когда жмут, плохо, – посочувствовала Джессика. – Ну? Пошли?
– Сейчас, – попросила Настя жалобно. – Еще немножко посидим.
– Ты ж говорила – быстрей, быстрей, опоздаем!..
Настя поднялась и пошла.
– Я туда одна не сунулась, боюся, – тараторила Джессика. – Насть, а они нас не погонят?
– Нет.
– А мы что будем делать?
– Ничего.
– А может, он нас снимет в кино, парень этот?
– Не снимет.
– А что такого-то? Он же режиссер, а режиссер кого хочет, того и снимает! Мы его попросим, и он, может, нас снимет!
– Не попросим.
– Ну, На-асть! Ну, ты чего? Обиделась на меня, что ли?
